В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ: СРП - единственная возможность поддержать российскую сырьевую базу

Юрий Матвеев - вице-президент компании "Роснефть".

Михаил Толкачев - руководитель департамента СРП "Роснефти".

- Зачем, по-вашему, нужно СРП?

Ю. М. : Есть природные ресурсы в арктической зоне, в труднодоступных районах, на шельфе. Есть ресурсы, которые взять легче и которые взять сложнее. СРП родилось потому, что надо сегодня поднять темпы геологоразведки и пополнить разведанные запасы, а также вовлечь в разработку крупные и уникальные месторождения, расположенные в труднодоступных и неосвоенных регионах и на шельфе. А для этого нужны деньги. Но разведка и разработка месторождений в арктических морях или, например, на шельфе Охотского моря требует крупных вложений. Поэтому логично, что при освоении недр в таких местах применяется и специальный режим налогообложения.

Например, Штокмановское месторождение находится в Баренцевом море на расстоянии 550 км от берега. Чтобы его разработать, нужно провести его доразведку, поставить платформы, проложить трубопроводы до береговой кромки по дну моря и от берега до потребителя. Тут нужны огромные средства и материальные ресурсы. И не всякий готов ими рисковать. Для того чтобы выполнить работы при таких рисках, и существует СРП.

М. Т. : Скажем, Киринский блок проекта "Сахалин-3". Это огромный участок шельфа, расположенный в пять раз дальше от берега, чем месторождения проекта "Сахалин-2". И море там в пять раз глубже. На этом участке геофизики выявили перспективные на углеводородное сырье структуры, но нет ни одной скважины. Неизвестны ни специализация недр - нефть или газ, ни количество возможных запасов. То есть имеют место большие риски для инвестора. А вложить туда нужно десятки миллиардов долларов.

Участники СРП говорят, что они готовы вложить деньги, если будет гарантирована правовая стабильность, при которой кроме налогов государство получит и часть добываемой продукции. Подписанное СРП гарантирует, что условия, существовавшие на момент подписания соглашения, будут сохранены на весь период освоения месторождения. Это позволит планировать добычу на перспективу до 20 - 25 лет.

Сегодня СРП - это единственная возможность поддержать российскую сырьевую базу, которая пока неизбежно сокращается.

В 1985 - 1991 гг. прирост запасов нефти в России составлял в среднем 1,1 млрд т в год. Начиная с 1992 г. по 2002 г. средний прирост запасов сократился в 4 раза - до 250 млн т в год. Добыча обгоняет прирост.

Из примерно 2250 разведанных в России месторождений нефти 7% - это крупные и уникальные месторождения, в них сосредоточено 73% всех запасов. Такова роль крупных месторождений.

И за последнее время не открыто ни одного крупного или уникального месторождения. Объекты СРП позволяют переломить эту тенденцию в геологоразведке. И в разработке на условиях СРП появляется возможность ввести в эксплуатацию новые крупные объекты. Например, Штокмановское месторождение с запасами в 3,2 трлн куб. м газа, Ковыктинское газовое месторождение с запасами 1,4 трлн куб. м, Приразломное нефтяное месторождение с запасами нефти в 75 млн т.

Ю. М. : В принципе, дело не только в СРП. Проблема на самом деле в одномерной шкале налога на добычу полезных ископаемых. Это означает одинаковый подход и к крупным продуктивным, и к мелким малодебитным месторождениям. Но ведь есть крупные, но в значительной степени отработанные градообразующие месторождения - Самотлорское, Федоровское, Ромашкинское. Для остаточных, трудноизвлекаемых запасов таких месторождений плоская шкала налогообложения не подходит, так же как она неприемлема и для мелких, малодебитных месторождений. В США, например, есть специальная ассоциация владельцев малодебитных скважин, для которых установлены более льготные условия, скидки на истощение недр.

М. Т. : Поэтому хорошо бы было, если бы в России было несколько режимов налогообложения. Действующая система налогов на добычу, концессионные договоры, СРП, скидки на истощение недр и т. п. Мечта критиков СРП о введении в России только одной какой-либо системы налогообложения неконструктивна, так как не отвечает реальным условиям сырьевой базы.

Те, кто добывает нефть в доступных местах, рядом с развитой инфраструктурой, получают одну прибыль, а те, кто в труднодоступных, - другую. Небольшие компании имеют одну-две лицензии, а крупные - 100 - 200 лицензий, но разрабатывают при этом лишь часть эффективных месторождений, где добывают до 90% годового объема.

Маленькие компании с одним-двумя месторождениями не имеют возможности для маневра. У них что есть, то и есть. Два месторождения - и все, никакого выбора.

За рубежом такие мелкие компании поддерживают специальным налогообложением. А у нас при разных затратах на добычу, разной продуктивности месторождений и в различных природных условиях критиками СРП рекламируется единая для всех шкала налогообложения. В отличие от нее СРП позволяет учитывать условия разработки.

- Какие наиболее распространенные аргументы против СРП вы беретесь опровергнуть?

Ю. М. : Вокруг СРП создано множество мифов. Например, часто говорят, что СРП - это форма, достойная лишь отсталых стран. Но СРП применяют и развитые страны. Смотрите - Норвегия, Канада, Китай. Наше СРП разработано с учетом мирового опыта. И несколько десятков стран в мире применяют СРП. У нас в стране это единственный способ получения государством природной ренты.

n М. Т. : Еще один из мифов - что режим СРП непрозрачен. Но ведь при производстве работ на условиях СРП формируется особый управляющий орган, состоящий из равного числа представителей государства и инвестора. Управляющий орган утверждает годовые планы, бюджет компании. Какая компания, работающая в ином режиме, позволит, чтобы государство ежегодно участвовало в утверждении ее планов и бюджета? А тут все прозрачно, на виду у всех, начиная с конкурса и рассмотрения законопроекта о конкретном объекте СРП в Государственной думе.

Многократно повторяется миф, что СРП порождает коррупцию. Это несерьезно. С начала перехода к рыночной экономике нефтяным компаниям выдано в основном на бесконкурсной основе более 2000 лицензий и всего шесть лицензий выдано по итогам конкурсов по проектам СРП. О чем тут может быть разговор? Какая коррупция?

Ю. М. : Часто также утверждают, что при СРП мало задействованы российские поставщики оборудования. Да, эта проблема существует. Но почему так происходит? Думаю, что это улица с двусторонним движением.

Например, судостроительный завод в Комсомольске-на-Амуре в первой половине 90-х гг. получил заказ на шайбу-основание платформы для месторождения "Сахалин-2". Директор завода обращался на четыре российских металлургических завода. Но за три месяца наши заводы не взялись поставить эту сталь. И он вынужден был купить сталь у японцев.

М. Т. : Этот же судостроительный завод получил ныне заказ стоимостью в $140 млн на строительство платформы по проекту "Сахалин-1".

Да, недостаточное количество российских поставщиков оборудования задействовано в разработке месторождений на основе СРП. Должно быть больше. Но когда отрицают вообще какую-либо пользу СРП для российских компаний, то это перегиб. В законе написано, что российских компаний-поставщиков должны быть не менее 70%. Реально их порядка 45%. Для того чтобы их было больше, необходимо повышать качество продукции, учиться мастерству конкурсной борьбы. В любом случае российские и зарубежные инвесторы заинтересованы в получении товаров и услуг в установленные сроки, по приемлемым ценам и высокого качества.

Ю. М. : Есть также миф, что все инвесторы, работающие по СРП, - иностранцы. Но это далеко не так. Из 29 объектов, заявленных для работ в режиме СРП, большинство - российские компании. Имеются объекты, где работают только российские компании. Например, Приразломное месторождение, расположенное в 60 км от побережья Печорского моря. Это месторождение осваивается "Севморнефтегазом" - компанией, которую создали дочерние общества "Газпрома" и "Роснефти". И заказы по этому объекту на проектирование и строительство идут российским предприятиям. Говорить, что сегодня "лакомые куски" получают только иностранцы, - это еще один из мифов.

А что такое СРП для Сахалина? В текущем году капитальные вложения только по двум действующим сахалинским проектам составляют $2,5 млрд, что значительно больше, чем инвестиции любой крупной российской компании. В этих проектах 4000 российских предприятий получили подряды на $800 млн.

- Насколько, по-вашему, реальна отмена СРП как такового или хотя бы блокирование существующих законов?

М. Т. : СРП является сегодня одним из элементов действующего правового режима недропользования. В состав законодательной базы СРП входят помимо основного, принятого 30 декабря 1995 г. Федерального закона "О СРП", еще порядка 20 федеральных законов.

В связи с этим наивными и эмоциональными, на мой взгляд, являются попытки отдельных критиков СРП отменить действия указанных законов. Тот, кто говорит, что СРП вообще не будет, видимо, мечтает о своеобразном "государственном перевороте" в недропользовании. Одним совещанием этого не отменить. Режим СРП, в частности, появился раньше приемлемого для некоторых компаний внерентного по своей сути налога на добычу полезных ископаемых.

- Как вы думаете, чем обусловлена неприязнь некоторых российских нефтяных компаний к СРП?

Ю. М. : Есть профессионалы-нефтяники, которые рассчитывают на долгосрочную работу, комплексное и эффективное освоение недр страны, а есть руководители компаний - финансисты, которые обращают свое внимание только на рост капитализации компаний, и эти люди делают все, чтобы остановить действие любых рентных отношений государства и недропользователя. Рентный подход, который имеет место в СРП, для них невыгоден. Единый одномерный налог на добычу полезных ископаемых заставляет малые компании прислоняться к ним и ведет к монополизации рынка.

К тому же эти компании получили в ходе приватизации и залоговых аукционов наиболее крупные и продуктивные месторождения. Добыча нефти на них обходится им дешевле. В борьбе против СРП они стараются прежде всего приостановить развитие своих конкурентов.