Вернулся в классики
Музыкальный стиль Свиридова настолько ясен и прост, что его без проблем усваивает и тот слушатель, кому доставляет неприятные сложности музыка ХХ в.: кажется, что в Свиридова органичным образом перетекла классическая традиция. Слушатель опытный, напротив, слышит в ней умно сложенную индивидуальную систему, типичную для модернизма и даже предвосхищающую поставангард. В музыке Свиридова сочетаются простота и изощренность, и этим объясняется широта ее аудитории, что лишний раз подтвердил полный зал на прошедшем концерте.
Но еще важнее другое: Свиридов – редчайший пример композитора второй половины ХХ в., кому удалось выстроить здание столь прочное, что в нем могут свободно гулять ветры различных эпох. В динамичные, переломные времена его творчество воспринимается как актуальное, во времена спокойные и устойчивые – как классическое. Основные сочинения Свиридова, к которым принадлежит и центральное произведение прозвучавшей программы – “Поэма памяти Сергея Есенина”, – были написаны на рубеже 50–60-х гг., в энергичную эпоху, типологически напоминавшую революционные годы. Свиридов осознанно принимал эту связь, обращаясь к текстам Блока, Маяковского, Есенина. У последнего композитор брал и соединял все самое внутренне противоречивое: в частях “Поэмы” тоска по патриархальности недалеко отстоит от невеселого прогноза “я кого-нибудь зарежу”, поэтичная купальская песня гуляет по соседству с удалой партизанской частушкой, а самоидентификация героя-автора простирается в пределах от “Я – последний поэт деревни” до “Я – большевик”, причем последнее звучит с поистине религиозной истовостью. Часть интеллигенции оттепельной эпохи искала через эти стихи ответы на собственные вопросы, и Свиридов на них отвечал – музыкой, столь же амбивалентной, но проникнутой могучей крепостью. Расколотому миру поэтических образов он придавал качество надличностной объективности – из индивидуального он выплавлял хоровое. Это связывало его творения с традицией русской соборности и придавало им репрезентативный вид. А это качество как раз было востребовано официальной культурой – Свиридов плавно перетек в 70–80-е, вписавшись в устойчивую эпоху как одно из проявлений нормы.
Сама по себе его музыка, конечно, не менялась, в каком бы году и в чьем бы исполнении она ни звучала. Все зависело лишь от оптики восприятия. И в перестроечное время Свиридов вновь зазвучал актуально – как альтернатива изношенному индивидуализму. Но времена изменились снова – и нынешний концерт прошел более чем спокойно.
Программа была составлена так, что Свиридов предстал в нескольких жанрах и форматах. Вот “Музыка для камерного оркестра” (1964), переработанная из раннего сочинения: еще не изжиты влияния Шостаковича, но и собственный стиль ощущается ярко, а оркестр Большого театра выступает в непривычном камерном составе. Вот хоры из музыки к драме “Федор Иоаннович”: замаскированная под театральную музыку литургия, зрелый авторский стиль 70-х, переосмысление православной хоровой традиции – и теперь уже хор Большого демонстрирует искусство пения а капелла. А вот оркестровый “Маленький триптих” – квинтэссенция Свиридова 60-х. И, конечно, “Поэма памяти Сергея Есенина” – пиршество мелодизма, хоровых фактур, ритмов и фирменной свиридовской “движущейся статики”, в которой виртуозно объединены функциональные и декоративные элементы.
Главный дирижер Большого театра Александр Ведерников уверенной рукой раскрывал ясную архитектонику свиридовских опусов, почтительно следуя авторскому тексту. Особенно хорош был хор Большого, добившийся под руководством хормейстера Валерия Борисова отменной слаженности. Тенор Максим Пастер, солировавший за Есенина, вел линию мягко, но отчужденно, упершись в ноты, а в звучных местах до обидного тонул в оркестре. Это не претензия к оркестру Большого: хотелось бы чаще слышать его не только в яме, но и на концертной сцене.
Большой театр не так уж часто выходит за рамки оперы и балета. То, что в один из немногих концертов его филармонической линии вписался именно Свиридов, о чем-то говорит. Дело не только в том, что главный дирижер театра – сын баса Александра Ведерникова, многие годы бывшего непревзойденным, даже модельным исполнителем свиридовской музыки. Преемственность устанавливается не только на семейном, но и на официальном уровне: главный театр обязан создавать и создает новую норму для нового устойчивого времени. Она предполагает гармоничную картину мира, сочетание европейских и национальных традиций, внимание к новым технологиям и ответственность перед прошлым. Георгий Свиридов – теперь одна из составных частей этой картины. Испытание всеми предыдущими временами его музыка выдержала. Выдержит и это.