Проект “Б”: Московская грязь


Летом поднимается неистребимая московская пыль, больше похожая на прах. Та же пыль, которую зимой мы замешиваем в снежную кашу. А когда весной снег тает, мы снова узнаем, что там таится, под белым покрывалом. Хотя это как раз то, чего знать и не хочется. Известно что.

Меняется только палитра мусора, пластик становится ярче. И это по-своему оживляет – добавляет красок большой серой помойке пробуждающегося города.

Мы меняемся меньше, чем мусор. Может быть, потому, что производители полимеров в конкурентной борьбе осваивают выпуск все новых упаковочных материалов и опережают нас. А нам соревноваться с кем? И терять что?

Мусор бросают себе под ноги, особенно если никто в данную секунду не видит. А что еще с ним делать? Стоишь посреди грязи и мусора и вдруг начинаешь искать урну? А ты вообще кто такой?

Это и смутно тревожит, и не дает душевного покоя. Например, Михаил Лермонтов прощался с любимой, но немытой страной еще в далеком в 1841 г., уезжая за “стену Кавказа”. А Даниил Хармс почти сто лет спустя написал стихотворение “Постоянство веселья и грязи”. Пафос у них разный, только описываемая немытость общая. Если Лермонтов встает в романтическую позу разочарованного, непонятого и гонимого, то Хармс звучит скорее жизнеутверждающе.

Пока есть грязь, есть и веселье: “А в окнах слышен крик веселый и топот ног и звон бутылок”. Напиваться и разбрасывать мусор действительно никто не мешает – земля вертится, дворник тут как тут. Знающие люди, впрочем, говорят, что фигура дворника у Хармса (“стоит всю ночь под воротами и чешет грязными руками под грязной шапкой свой затылок”) на самом деле зловещая.

Дворники были подмогой и дополнительными глазами чекистов и довольно часто – понятыми при обысках. Так что и здесь есть отзвук лермонтовских “голубых мундиров”. Две эти темы для поэтов рядом – несвобода и мусор. Полицейщина и грязь.

Может быть, одно – причина другого? Или они как-то иначе связаны? Если за тобой глаз да глаз, если ты живешь с ощущением, что завтра или за тобой придут, или все отнимут, то, может, не хочется так уж аккуратничать?

Это состояние неуверенности в завтрашнем дне лишает стимула к действию в настоящем. Может быть, мелкобуржуазным и лающим на нас “карликовым нациям” чистота легче дается из-за презираемого нами понятия о праве собственности? Вот мелкие лавочники пусть моют и убирают, не наше дело.

А может быть, пренебрежение внешней опрятностью – оборотная сторона примитивно понятой духовности. То есть это пренебрежение бренной стороной жизни и выбор в пользу грядущей вечности, в которой работать точно не нужно будет, в которой нет ни печали, ни воздыхания, ни дворников.

Две эти причины немытости – ту, что связана с собственностью, и ту, что связана с духовностью, – объединяет одно: пренебрежение настоящим в пользу какой-то другой реальности.

А это как раз неверно с духовной точки зрения, поскольку другая реальность, в отличие от непосредственно ближайшей к нам в пространстве и времени, не в нашей власти.