РОЛЬ ЛИЧНОСТИ: В жанре панегирика


Доброжелательные мужчины форума “Ведомостей” после моих статей к юбилеям Ельцина и Горбачева доверительно делятся впечатлениями – мол, стала “подвизаться в роли сочинителя панегириков к юбилеям”. Желая поддержать репутацию, и сегодня выступлю в этом жанре – тем более случай больно подходящий.

Правда, у нас в чести теперь инвективы да пасквили. А также плачи и причитания, которые из многовекового репертуара женщин давно перешли в твердые руки мужчин.

Среди горы обвинений, какими который уж год заваливают имя Егора Гайдара, есть и такое: “А сам в “Коммунисте” работал! И в “Правде”!”

Сама в партии не была и в партийной печати не служила, но зачем туда пошел и что там делал в 1987–1989 гг. Гайдар, хорошо себе представляю. Заведующий отделом в “Коммунисте”, с одной стороны, “сам себе был цензором”, а с другой – “одна ошибка могла стоить всей дальнейшей карьеры”, потому эти люди “были, как правило, крайне осторожны”. Нынче соотечественники в подавляющем большинстве психопатически убеждены, что все одним миром мазаны, что нет в отечестве людей, чьи поступки определяются не мыслями о деньгах и не мыслями о карьере, а чем-то еще. И нижеследующим словам Гайдара они (в отличие от автора этой статьи) поверить не смогут, что называется, по определению: “Но это был не мой случай...” Трудно удержаться, чтобы не процитировать дальше: “Периодически раздаются звонки со Старой площади. Что вы делаете?! Разве эта проблема подлежит открытому обсуждению? <...> Переспрашиваю: разве вы еще не знаете? И чиновник, точно не знающий, какова последняя партийная установка, тушуется и оставляет в покое”. Ах, многие ли нынче вспомнят, о чем вообще здесь речь? И что такое “партийная установка”?

А это были не шуточки – речь-то шла о сведениях, “отсутствие которых в открытой печати парализовало целые направления экономических исследований”. Много чего не было в печати – потому и тешит себя полстраны до сих пор байками о процветании и размахе производства. А Гайдар едва ли не первым печатал, например, “данные о разбросанном по всей стране неиспользованном импортном оборудовании”. Скажут нынешние читатели: “Сами же с Горбачевым и разбросали! В Советском нашем Союзе все в порядочке было!”

Говорю же – случилось что-то с головой и памятью у людей с виду нормальных, нередко преуспевающих в предпринимательской деятельности (напрочь забывших, что дорогу-то к этому успеху открыли им реформы ненавистного Гайдара). И приходится напоминать. Нет, беспорядок в СССР был фантастический, и, к примеру, импортное оборудование свозилось в страну за большую валюту – надо не надо.

В 1988 г. Гайдар в соавторстве с Виктором Ярошенко описывает в “Коммунисте”, со ссылками на документы, историю 1981 г.: “...В соответствии с директивными сроками строительства газопровода (это Уренгой – Елец – Ужгород. – М. Ч.) <...> проектирование системы автоматизированного управления должно быть завершено в 1981 г. Крайне сжатый срок требует...” Чего? “Целесообразно закупку системы управления <...> провести во Франции с условием, что генеральным поставщиком системы будет фирма...” – в общем, такая-то. Тогда слова “откат” еще, кажется, не было. Пять лет спустя 466 ЭВМ получены “без математического обеспечения, и работы по их монтажу и наладке министерством не проводились. В результате газопровод...” – в общем, был введен в строй в 1984 г. безо всяких этих французских штучек. Обошлись.

Историй подобных сделок немало, в том числе и “о том, как под видом оборудования приходили ящики с видеомагнитофонами и телевизорами, видеокассетами и персональными компьютерами для министерских чиновников”. Это к вопросу о России, “которую мы потеряли” и о которой повсюду беспрерывно льются скупые мужские слезы. “А сегодня, – скажут, – сегодня-то как насчет отката чиновникам?” А сегодня (как, впрочем, и тогда) спрос за это совсем-совсем не с Егора Гайдара. С людей с другими совсем именами.

Гайдару уже в 1988 г. ясно: “Господство государственной собственности вполне может сочетаться с игнорированием общественных интересов”. А в 2006-м стоит открыть газеты или Интернет – и видишь, что опять множество людей считает национализацию целых отраслей заведомо хорошим делом.

К 1989–1990 гг. Гайдару многое уже ясно – тем острее воспринимается им поведение Горбачева: теперь (после таких резких шагов первых лет!) он “никак не мог решить, чего он на самом деле хочет”. (Это было очевидно не только экономисту, но и, что называется, невооруженному глазу: 1 сентября 1990 г. – запись в моем дневнике: “Главное – он явно утрачивает представление о том, что сейчас делать”.) С осени 1989-го до лета 1991- го “начинается захватывающая история создания примерно десятка программ группой первосортных экономистов. Программы принимаются “на высоком уровне”, но не оказывают ни малейшего влияния “на ход хозяйственных процессов, подчинявшихся <...> реальной логике развала бюрократической экономики”.

Вот когда – а вовсе не в годы Гайдара – Чубайса – растаскивалась государственная собственность и пристраивались в хорошие руки так называемые “партийные деньги”. После отмены 6-го пункта Конституции (о правящей партии) любому инструктору захудалого райкома стало ясно, что часы затикали, рано или поздно рванет. Кажется, повсюду был слышен непрекращающийся тихий шорох – партия принимала свои меры... Любой магазин и даже завод перешли практически в руки директора – но только безо всякого узаконивания этого процесса. Сегодня все разом забыли, что именно в эти годы ловли рыбы в мутной воде догнивающего “развитого социализма” были сколочены многие российские состояния.

В августе 1991-го рухнули надежды на мягкий вариант, планомерные реформы. Сторонником революции Гайдар не был, но процессы распада пошли с головокружительной быстротой – и возникла историческая ловушка. “Либерализацию цен нельзя отложить – старая административная система целиком парализована”. И нельзя проводить ее – без стабилизации. А на стабилизацию в течение первого полугодия 1992 г. надеяться нечего.

Как известно, провел. Через несколько месяцев появились товары – и в Москве, и там, откуда десятилетиями за колбасой и нитками ездили в Москву. Не только товары. Телефонная связь, например, – Гайдар особенно выделяет в книге 1996 г. роль первого министра связи в реформаторском правительстве В. Б. Булгака: “...Невозможность дозвониться до Москвы из-за границы была важнейшим препятствием на пути развития любой децентрализованной системы внешней торговли. Сейчас эта проблема ушла в прошлое, как будто ее никогда и не было”. Не очень понятно, почему, уйдя из быта, эти проблемы так стремительно ушли из общественной памяти. И взрослые дяди всерьез вопрошают: “А что они сделали хорошего, ваши Гайдар с Чубайсом?..” Впрочем, может, все всё прекрасно помнят, но прикидываются? Есть такое мнение.

Вообще-то желающих прийти работать в правительство, вспоминает Гайдар, в это время было мало – под разными предлогами уклонялись; он зафиксировал и первый анекдот про свой кабинет: “Новое правительство как картошка: либо зимой съедят, либо весной посадят”. Это к лету 1992 г., когда стало ясно: “голода не будет, прилавки наполняются, рынок заработал”. Те, кто отказывались, “с удовольствием приняли предложение в нем работать”.

...Безошибочное и безупречно мужественное поведение вечером 3 октября 1993 г., в часы вооруженного мятежа. И – после всех драматических перипетий ухода правительства младореформаторов (но дело-то уже было сделано! Пусть не дали доделать – повернуть назад уже было нельзя) – возвращение к не менее, пожалуй, интенсивной работе академического ученого.

...Конечно, панегирик! Что же другое можно написать в честь такого веселого юбилея? Подумать только – сделал в 35–36 лет то, что только пожелать себе может в пылких мечтах любой дееспособный разумный юноша: радикально изменил к лучшему жизнь своей страны! (И сколько темной зависти вызвал у малоспособных и неразумных! Они-то в первую очередь и поносят его – и еще пуще будут поносить в связи с юбилейной статьей; зелен виноград, господа хорошие!) После этого за 10–12 протекших лет немало написал книг, в которых виден светлый, незакомплексованный ум. И еще, Бог даст, – здоровый кус жизни и работы впереди.