Джаз или Ле Джаз

По сравнению с прошлым годом программу в Москву привезли гораздо более актуальную и втиснули всего в два дня, хотя она тянула на все четыре. Каждый из четырех коллективов заслуживал целого концерта, а не одного отделения, а о некоторых музыкантах стоит сказать и особо. Клавишник квинтета Жюльена Луро босниец Боян Зе, давно уже состоявшийся пианист-солист этнического склада, – лауреат очень престижной Европейской джазовой премии за прошлый год. А его коллега Жан-Мишель Пильк, выступавший со своим трио в качестве аккомпаниатора певицы Элизабет Контоману, – незаурядный джазовый композитор, буквально потрясший своей “Трио-сонатой” даже весьма недоверчивую американскую критику. Никто даже и не заметил, что ударник трио, чернокожий лондонец Марк Мондезир, – один из лучших барабанщиков современной Великобритании.

Жюльен Луро с квинтетом показал только две части острой антивоенной сатиры Fire & Forget (“Стреляй, не думай!”) и один номер из музыки к гаитянскому фильму “Евангелие от паршивого креола” (L’evangile du cochon creole), который вполне мог бы стать у нас клубным хитом, если бы не был вписан в свободные развернутые импровизации (похожие, несмотря на применение новейших электронных обработок звука, на спонтанные сессии Майлза Дэйвиса).

Французская полуафриканка-полугречанка Элизабет Контоману – настоящая новоджазовая вокалистка, фактурная и пластичная – умеет сочетать современную вокальную импровизацию с джазовой песенной классикой, чем очень напоминает знаменитую Эбби Линкольн. Но она, видимо, давно не выступала с трио Пилька и была явно не в голосе, распелась лишь к самому концу, который получился как будто оборванным – обычно медленной балладой, да еще в свободном темпе не заканчивают, даже если это старая, но вновь актуальная баллада “Вы не знаете, что значит скучать по Новому Орлеану”.

Зато, кажется, полностью высказались братья Бельмондо – трубач Стефан и саксофонист-флейтист Лионель, чей квинтет открывал Le Jazz. Братья могли бы показаться эпигонами предавангардного Джона Колтрейна, если бы не импрессионистская (в отличие от пламенной экспрессии Колтрейна) работа со звуком, напоминающая скорее другого их кумира – Юзефа Латифа. Особенно хороша была альтовая флейта Лионеля в финале сюиты с колтрейновским опять же названием Infinity – “Бесконечность”.

Наконец оправдал ожидания хорошо у нас известный баянист Ришар Гальяно. Он привез развлекательный ретропроект “Тангария” в духе Астора Пьяццолы, привлек внимание клубной публики, хотя играл даже не “новый мюзетт”, как в свое время назвал музыку Гальяно сам Пьяццола, а старый добрый вестерн свинг (очень модный на родине джаза). Хотя немногочисленная когорта старых джазфэнов и этой программой, и самим местом проведения фестиваля осталась явно недовольна, организаторы – а ими были агентство “Арт-Мания”, посольство Франции и Французский культурный центр – не промахнулись: среди клубной молодежи достаточно много той, что открывает для себя и вполне адекватно слушает не только легкую музыку Гальяно, но и самый новый французский le jazz. Который, если честно, совсем не противопоставляет себя просто jazz’у.