ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА: Экологический демпинг бесперспективен
Экология – ведущее направление конкуренции в XXI в. Показатели экологической ответственности товаров и товаропроизводителей последние 15 лет неуклонно становятся одним из ведущих направлений конкуренции на мировых рынках. Непонимание этого факта с высокой степенью вероятности приводит к вытеснению с рынков (по крайней мере развитых стран) товаров и их производителей, которые не удовлетворяют стандартам высокой экологической ответственности.
Природные барьеры
Отсутствие адекватного и современного государственного природоохранного регулирования в России привело к существенному ухудшению имиджа и репутации экологической ответственности российской экономики и российского бизнеса в целом. Одновременно отсутствие природоохранного регулирования способствует консервации наименее энергоэффективных и технологически отсталых производств и технологий. Все это не является конкурентным преимуществом в борьбе за инвестиции и новые рынки, а воспринимается потребителями и правительствами развитых стран как осознанная политика экологического демпинга. Соответственно, такая политика приводит к формированию экологически обусловленных нетарифных барьеров для российских товаров и товаропроизводителей.
Субъекты экономики – компании, которые вынуждены в результате требований государств и потребителей нести экологические издержки, – хотят обеспечить равные или, если угодно, честные условия конкуренции в области экологической ответственности.
Большинство инструментов, обеспечивающих доступ на экологически чувствительные рынки развитых государств, носит рыночный и некоррупционный характер (добровольные экологические сертификации, рейтинги, независимый экологический аудит и т. п.). Но такие механизмы эффективно работают только среди компаний – лидеров конкуренции по экологическим показателям. Государственное регулирование необходимо в первую очередь для компаний-“заднескамеечников”. В ряде случаев независимый экологический аудит может замещать избыточный или, наоборот, дополнять и компенсировать недостаточный государственный контроль.
Реактивное состояние
Очевидна необходимость опережающей про-активной, а не ре-активной государственной экологической политики Российской Федерации. Складывающаяся структура российского экспорта требует опережающих действий в основных областях развития российской экономики – в первую очередь обеспечения экологической безопасности и ответственности экспорта и транспортировки нефти и газа. Наиболее актуальной задачей является создание системы обязательного страхования экологических рисков и экономических и финансовых механизмов компенсации ущербов при транспортировке нефти – аналогов американского Oil Pollution Act 1990 г., принятого, несмотря на сопротивление нефтяных корпораций, после катастрофы танкера Exxon Valdez.
Относительно мягким предупреждающим звонком о необходимости про-активных действий в данном направлении явилась катастрофа железнодорожного состава в июне 2005 г. под Ржевом, когда из цистерн разлился мазут в непосредственной близости от питьевых водозаборов Москвы. В результате этой катастрофы для многих российских управленцев впервые открылась давняя проблема отсутствия страховой, финансовой и экономической ответственности экспортеров и транспортных компаний, таких как РАО “Российские железные дороги”, АК “Транснефть” и др. Одновременно проявилась и проблема технического состояния неготовой к столь существенному возрастанию экспорта сырой нефти транспортной инфраструктуры. Очевидно также, что при отсутствии целенаправленной работы по созданию экономических и страховых механизмов про-активной экологической политики в государственном управлении и регулировании будет возрастать роль исключительно МЧС как инструмента именно ре-активной политики, что и происходило все последние годы.
Риск опоздать
Мир вокруг нас меняется даже в столь консервативной сфере, как финансово-кредитные институты и инструменты. Подписание в июне 2003 г. ведущими частными банками мира так называемых “Принципов экватора” (в настоящий момент подписаны почти 40 банками) фактически завершило период, когда частные банки могли финансировать крупные инвестиционные проекты в развивающихся странах по более низким критериям экологической и социальной ответственности, чем международные финансовые институты (IFC и EBRD). Подписавшие “Принципы экватора” частные банки занимают 75–80% объема рынка проектного финансирования в мире. Развивается комплексная финансовая инициатива Программы по окружающей среде ООН (UNEP Financial Initiative), реализуемая при активной роли ЕБРР (EBRD). Экологические показатели начинают напрямую инкорпорироваться в рейтинги ведущих рейтинговых и консалтинговых агентств мира, нацеленных на оценку инвестиционной привлекательности (Sustainability Index Доу-Джонса). Неадекватный учет данного фактора в ближайшие годы может оказать негативное воздействие на инвестиционную привлекательность российской экономики, особенно с учетом проблем привлечения инвестиций в развитие разведки, добычи и транспортировки углеводородов и иных природных ресурсов.
Современные экологические требования и стандарты – это не административные барьеры для развития рыночных отношений в реальном секторе российской экономики, а важнейший инструмент повышения ее конкурентоспособности. Если мы не будем учитывать экологические факторы в ходе экономического развития, то они будут становиться одним из наиболее существенных барьеров для диверсификации развития российской экономики. Затруднения в диверсификации экономики будут способствовать и ее сырьевой деиндустриализации по аналогии с Саудовской Аравией. Если сейчас экономика России во многом является сырьевым придатком Европейского союза и в меньшей степени США, то в результате сохранения ре-активной политики существует реальная угроза превращения российской экономики в сырьевой придаток экономики Китая и других “драконов” и “дракончиков” Азии.
Наивно рассчитывать, что наши восточные соседи будут существенно менее щепетильны в проблемах охраны окружающей среды. Осознание факта новой роли экологической ответственности в конкуренции за привлечение иностранных инвестиций привело в последние годы к существенному усилению государственного природоохранного управления и регулирования в Китае. Одновременно задачи повышения энергоэффективности экономики и снижения экологических издержек экономического развития страны были инкорпорированы в стратегические планы развития Китая до 2050 г. Произошедшая в ноябре 2005 г. авария на химзаводе в китайской провинции Цзилинь является напоминанием руководству нашей страны, что накопленные в течение периода экономического развития за счет отсталых технологий и снижения экологических требований экологические угрозы будут еще долго сказываться и на эффективности экономики страны, и на ее репутации.
Враг: внешний или внутренний?
Можно культивировать “веймарский синдром” и везде искать и, соответственно, находить врагов России. Но умнее и правильнее проводить опережающую про-активную государственную экологическую политику. В ходе борьбы за оптимизацию маршрута магистрального нефтепровода ВСТО компания “Транснефть” и запуганные ею чиновники клеймили природоохранные организации как агентов мировой закулисы, в зависимости от ситуации, то Евросоюза, то США. В то же время любому специалисту известно, что Европейский союз из-за соображений экологической безопасности настойчиво добивается переориентации части экспорта российской нефти за пределы Балтийского моря. Всерьез считать возможным при диверсификации экспорта российских углеводородов пожертвовать Байкалом только для того, чтобы досадить “злому дяде в Вашингтоне”, может только психически нездоровый человек. Особенно с учетом того факта, что Россию и Китай связывает одна из наиболее протяженных сухопутных границ в мире.
Но за всей шовинистической истерией в реальности скрывается жесткая схватка частных интересов двух государственных монополий – “Транснефти” и РАО “Российские железные дороги”. При этом собственно государственные инструменты защиты национальных интересов – законодательные требования обязательного страхования экологических рисков и компенсации потенциальных ущербов при транспортировке экологически опасных грузов – отсутствуют. Соответственно, можно полагать, что компании в подковерной борьбе преследуют вовсе не национальные, а собственные интересы. После того как государственные природоохранные органы оказались запуганными и дезориентированными, можно ожидать начала формирования госмонополиями частных армий для священной войны во имя “государственных интересов”, явно по-разному понимаемых обеими сторонами.
Государство на подходе
Про-активная экологическая политика требует адекватного современного государственного управления. Незавершенность административной реформы в сфере охраны окружающей среды создает существенную проблему для формулирования и проведения такой политики. Фактически в стране нет органа государственного управления соответствующего уровня, отвечающего за ее формирование и развитие. Особенно наглядно это проявляется на международной арене. Большая часть глобальных международных соглашений и конвенций направлена на защиту окружающей среды. Несмотря на председательство России в “восьмерке” и Арктическом совете, а также идею строительства энергетической сверхдержавы, за последние четыре года от нашей страны не поступило ни одной крупной международной инициативы в сфере экологической безопасности и ответственности. Хотя было бы логично, если именно от России исходили бы глобальные инициативы по обеспечению экологической безопасности морских перевозок углеводородов, принятию Арктической конвенции и т. п. В реальности же мы за 15 лет так и не ратифицировали Конвенцию об оценке воздействия на окружающую среду (ОВОС) в трансграничном контексте (Эспо, 1991). Хотя данная конвенция защищает российские интересы и в Баренцевом море, и в Черном, и во многих других морях и регионах. Это тем более удивительно в ситуации, когда для строительства Северо-Европейского газопровода на Балтике мы вынуждены брать обязательства о соблюдении требований этой конвенции.
Твердый и мужественный поступок Владимира Путина в защиту Байкала нуждается в подкреплении и поддержке путем формирования про-активной государственной экологической политики и восстановления государственного природоохранного управления и регулирования на национальном уровне.