Ни зимы ни лета
Прельжокаж был одним из первых мастеров contemporary dance, которых представил России Французский культурный центр. Вечер его балетов, созданных по мотивам спектаклей Les Ballets Russes, произвел революцию в русском балетном сознании. Возможно, не меньшую, чем сама дягилевская антреприза в мире: Прельжокаж показал, что традицию можно не только холить и лелеять, поддерживая ее музейную незыблемость, но и играть с ней, порождая новую жизненную энергию. Хореограф, привозивший затем в Россию “Ромео и Джульетту” и “Благовещенье”, стал одной из фигур, определивших систему координат для отечественных создателей contemporary dance. Вместе с тем Прельжокаж, кажется, единственный “современщик”, на спектакли которого в Москве дружным строем ходят артисты Большого – его постановки соединяют концептуальную красоту с изяществом хореографического почерка.
Неудивительно, что Французский культурный центр в Москве отметил свое 15-летие новым спектаклем Прельжокажа “Времена года”.
Во “Временах года” хореограф попытался повторить успех своего “Парка” – спектакля, созданного по заказу Opera National de Paris в 1994 г. Балет соединял классическую музыку Моцарта, стилизованный под XVIII в. дизайн, ультрамодерновую хореографию и вечные чувства. С тех пор “Парк” был размножен крупнейшими классическими компаниями Европы, а Прельжокаж чуть ли не ежегодно обогащает репертуар главной французской балетной сцены новыми постановками.
Но, обратившись к самой узнаваемой партитуре XVIII в., хореограф решил избавить ее от традиционной метеозависимости с помощью соавтора – Фабриса Ибера. Художник, некогда прославившийся идеей POFсов – “прототипов предметов в действии”, в изобилии насытил ими и “Времена года”, подвесив под колосниками на нитях тучку, солнце, цветочек, виноградную гроздь, месяц и множество неопознаваемых предметов. Свою деятельность в спектакле, концепцию которого Прельжокаж передоверил новому сотруднику, Ибер обозначил словом “хаосография”. И, к сожалению, воспроизвел это слово буквально. Длящийся полтора часа спектакль выглядит в два раза длиннее из-за разнообразия деталей, не образующих единого целого. Ибер предложил зрителю с детской непосредственностью попытаться угадать, что за странные существа появляются на сцене – в полиэтиленовых упаковках, похожие на космонавтов, но почему-то с медвежьими ушами или запечатанные в зеленые комбинезоны гусеницеподобные двухметровые насекомые.
Прельжокаж оказался во власти многочисленных предметов, которые не только щедро разбросаны по сцене, но время от времени падают на танцовщиков буквально “с неба”. Упражнениям с ними и посвящена его хореография. Но без внутренней идеи она утрачивает и энергию, и многозначность, и зримую конкретность – все то, за что Прельжокаж особо любим публикой. Хотя в спектакле есть фрагменты – в первую очередь дуэты – которые тянет попросить повторить на бис. Хочется верить, хореограф, производящий несколько спектаклей ежегодно, просто ошибся с выбором времени года для создания шедевра.