Даниэль Бутон, гендиректор банка Societe Generale
Станет ли Росбанк, входящий в десятку крупнейших банков России, частью французского Societe Generale (SG)? Глава SG Даниэль Бутон хотел бы, чтобы это было так. Французам удалось убедить владельцев Росбанка в том, что сделка с SG выгоднее публичного размещения акций. Свои слова SG подкрепил делом – с ходу купив 10% акций банка, французы начали переговоры об увеличении пакета, которые завершились в сентябре приобретением еще 10% акций и опциона на покупку 30% до конца 2008 г. Реализация опциона позволит французской группе получить контрольный пакет Росбанка, потратив в общей сложности $2,3 млрд.
Сделка с Росбанком стала венцом активной деятельности SG в России. В 2003 г. банк начал строить розничную сеть на базе российской “дочки” – “Банка Сосьете Женераль Восток” (БСЖВ), открытого еще в 1993 г. Французы также занялись скупкой активов в секторе потребкредитования, которые консолидируются в компании “Русфинанс”, созданной в 2004 г. SG (51%) и компанией Baring Vostok Capital Partners (49%). В интервью “Ведомостям” председатель совета директоров и гендиректор SG Даниэль Бутон объяснил, почему его банк “проникает на российский рынок через все двери, которые может открыть”.
– Какие направления бизнеса имеют для SG наибольший приоритет в России?
– Их два. Одно – это розничные банковские услуги, предоставляемые через сеть отделений. Здесь российский потребитель найдет все инструменты, продукты и технологии, применяемые группой в западных странах. Второе направление – мелкое потребительское кредитование, потому что россияне хотят покупать телевизоры, холодильники, кондиционеры, а кредиты позволяют не откладывать такие покупки на долгие годы. Рынок ипотечного кредитования пока еще развит слабо, но он будет быстро расти. Именно поэтому два года назад мы купили “ДельтаКредит” – на российском рынке ипотеки это один из крупных игроков.
Кроме того, через французский SG и Росбанк – после увеличения нашей доли в нем – мы будем развивать бизнес в корпоративном секторе, обеспечивая финансовые потребности крупных российских компаний.
– SG сделал в России больше покупок, чем любой другой иностранный банк. В чем их логика?
– Со стороны логика наших приобретений не выглядит самоочевидной, но на самом деле мы строим нашу банковскую сеть кирпичик за кирпичиком. Поначалу мы проводили политику органического роста, реализуя проект “Русфинанс”. Он быстро развивается, но не занимался автокредитованием. В то время весьма заметным игроком на рынке автокредитов был самарский Промэкбанк с широкой сетью отделений в регионах, и мы приобрели его. Затем мы добавили еще один кирпич – “Столичное кредитное товарищество” (СКТ), московский банк, что было очень важно для развития бизнеса. И еще одно приобретение – “ДельтаКредит”, специализирующийся на ипотечном кредитовании. Промэкбанк и СКТ будут работать под одним брендом – “Русфинанс”, это будет одна из ведущих компаний в России, предоставляющая весь спектр услуг по потребительскому кредитованию. Шаг за шагом мы создаем крупного игрока на российском рынке потребительского кредитования. Мы хотим стать значимой фигурой на этом рынке и постепенно продвигаемся к этой цели.
– Получается, что вы консолидируете бизнес по потребкредитованию под крышей “Русфинанса”? А БСЖВ и Росбанк – это отдельные направления?
– Да. В конечном итоге, как мне это видится, здесь у нас будет примерно такая же структура, как во Франции. Там у нас есть два универсальных банка с широкой сетью отделений – SG и Credit du Nord. Кроме того, у нас есть компания Franfinance, которая предоставляет кредиты в магазинах и в которой можно оформить кредит по телефону. Французские потребители могут получить кредит в каждом из этих банков, которые конкурируют со многими другими.
– Означает ли это, что вы завершили покупки в России?
– Да.
– Совсем завершили?
– Вероятность исключения существует всегда. Никогда не говори “никогда”. Но мы построили основу своего бизнеса в России, и новых поглощений сейчас в планах нет.
– Каковы расходы на объединение банков под крышей “Русфинанса”?
– Эти расходы осуществляются в рамках текущего бюджета, поэтому я не могу назвать какую-то цифру.
– Когда была сформулирована нынешняя стратегия банка по развитию бизнеса в России?
– В 1999 г. Я тогда приезжал в БСЖВ, который в то время занимался корпоративным банкингом. Я обсуждал с его руководством возможность строительства розничной сети. И хотя расходы на открытие отделений были высоки, так же как и на предоставление качественных услуг, мы поняли, что в Москве и России покупательная способность людей стремительно растет, и приняли решение развивать розницу. А через полтора года начали параллельно развивать мелкое потребительское кредитование через “Русфинанс”.
– Похоже, финансовый кризис 1998 г. вас не очень испугал?
– Испугал. В 1998–2000 гг. мы сократили бизнес по работе с российскими компаниями. Идея развивать розницу пришла позже.
– Когда появилась идея войти в капитал Росбанка?
– Мы уже 10 лет работаем с “Норильским никелем”, так что знали владельцев “Интерроса” давно. Согендиректор SG Филипп Ситерн ранее встречался с г-ном [Владимиром] Потаниным. Идея войти в капитал Росбанка появилась не у меня и не у него, а у наших российских коллег. Они узнали, что “Интеррос” намерен провести IPO Росбанка. А если вы проводите IPO, это значит, что вы хотите увеличить капитал. Но IPO – не единственный вариант сделать это. И мы предложили Потанину более интересную сделку, чем IPO.
– Когда вы сделали это предложение?
– В начале июня. “Интеррос” заинтересовался, и за три месяца сделка была завершена.
– Переговоры начались, когда Росбанк уже был готов собирать заявки от инвесторов в рамках IPO. И премаркетинг показал, что их интерес весьма высок.
– Да, IPO было бы успешным.
– Так что у Росбанка была сильная позиция и он мог требовать более высокую цену.
– И у нас была сильная позиция, и мы могли настаивать на своих условиях при обсуждении стоимости сделки.
– Есть вероятность, что Росбанк еще проведет публичное размещение акций?
– Да, когда мы исполним опцион и если [развитие Росбанка] будет соответствовать нашим ожиданиям, можно будет рассмотреть вопрос о публичном размещении. Два из наших крупнейших дочерних банков, предлагающих универсальный набор услуг, в Чехии и Румынии – уже публичные компании.
– Вы сразу хотели стать контрольным акционером Росбанка или поначалу были готовы к роли портфельного инвестора?
– Мы с самого начала хотели иметь опцион, позволяющий довести долю до контрольной. Мы не финансовый инвестор, мы не приходим на рынок, чтобы получить доход от прироста капитала в кратко- или среднесрочной перспективе. Наш бизнес – это банковское дело, поэтому, принимая решение выйти на новый рынок, мы готовы заниматься в стране банковским делом десятилетиями.
– От чего будет зависеть решение SG, исполнять опцион или нет?
– От роста российской экономики и от качества этого роста. От эффективности работы Росбанка. Если мы не будем уверены в перспективах российской экономики, мы можем не исполнять опцион. Мы хотим его исполнить, но, если условия не будут подходящими, можем этого и не сделать.
– Вас не смущает, что после объявления о вхождении SG в капитал Росбанка его прибыль за первое полугодие по РСБУ несколько снизилась?
– Нисколько. Мы уверены в банке и его потенциале. Во время переговоров мы получили всю необходимую информацию. Еще не завершена полностью реструктуризация, связанная с интеграцией банковской группы “ОВК”, которую Росбанк приобрел в 2003 г. Мы считаем, что все идет нормально.
– Каков будет ваш вклад в деятельность Росбанка, ведь теперь она зависит и от вас?
– Информационные системы традиционно являются одной из сильных сторон SG, в этом мы можем помочь и Росбанку. Также, будучи глобальным банком, SG имеет огромный опыт в области управления активами и пассивами, который будет востребован в России по мере роста банковской системы. Мы также можем помочь Росбанку в таких областях, как маркетинг услуг для представителей верхнего слоя среднего класса, формирование и проведение политики в рамках противодействия отмыванию грязных денег. Есть 5–6 областей, где руководители Росбанка могут сделать выбор, сотрудничать с SG либо покупать решения у сторонней компании.
– В совет директоров Росбанка войдут представители SG?
– Да, это Филипп Ситерн, согендиректор, и Жан-Луи Маттеи, директор розничной сети за пределами Франции.
– Вы планируете участвовать в уже одобренной допэмиссии Росбанка?
– Если она будет проведена, то мы будем участвовать. У нас 20% акций Росбанка, и мы не хотим, чтобы эта доля была размыта.
– Вы обсуждали сделку с кем-либо еще кроме продавцов? С чиновниками, например?
– Да, в июле я встречался с [бывшим первым зампредом Банка России] Андреем Козловым. В то время переговоры по сделке еще продолжались.
– Почему SG предложил при исполнении опциона расплатиться с Росбанком собственными акциями?
– “Интеррос” официально заявил о своем интересе стать акционером SG. Мы сказали, что приветствуем это желание. Нет какого-то специального соглашения между SG и “Интерросом”. SG, как и любая публичная компания, открыт для инвесторов. Если “Интеррос” захочет стать владельцем акций SG, он может либо обсудить эту возможность с нами, либо купить их на открытом рынке.
– Какой пакет в SG может получить “Интеррос”?
– Этот вопрос нужно задавать ему. 1% акций SG сейчас стоит около $800 млн.
– Есть конкретные цели, которых вы хотите достичь на российском рынке? Какую долю рынка планируете занять?
– Мы не формулируем цели по отношению к доле рынка. Мы занимаемся банковским делом. Если вы планируете занять определенную долю рынка, значит, вы готовы неоправданно снижать цены [на свои услуги] и, следовательно, брать на себя дополнительные риски. Давать обещания относительно доли рынка – слишком рискованно для банка, занимающегося кредитованием. Выдавать кредиты нужно на максимально обоснованных условиях, чтобы обеспечить стабильность банка и всей банковской системы.
– Какова будет доля российского бизнеса в общем бизнесе группы?
– Если мы исполним опцион, то к 2010 г. на Россию будет приходиться примерно 2% от совокупных активов группы SG.
– А у вас есть какие-либо проекты с компаниями, входящими в “Интеррос”?
– Пока нет. Их нужно обсуждать.
– Какие развивающиеся рынки помимо российского вы считаете приоритетными?
– Мы практически завершили формирование бизнеса в других странах Центральной и Восточной Европы. Сейчас боремся с Citigroup за контроль над китайским Guangdong Development Bank; победитель станет первым иностранным банком, который будет управлять китайским банком. Так что китайский рынок для нас тоже приоритетный. Мы также объявили о намерении работать в Алжире.