Лестница на крышку
Премьера состоялась в, как говорили раньше, бенефис скрипачки Татьяны Гринденко: ее ансамблю “Академия старинной музыки” – 25 лет. Четверть века назад Гринденко была в числе пионеров российского аутентичного исполнительства, которое сегодня расцвело столь буйно. Об этом призвании ансамбля напомнили открывавшие программу “Любовные мадригалы” Монтеверди (разнообразные приемы барочного пения бойко демонстрировала Галина Мурадова) – музыка, написанная в начале XVII в., когда история оперы только делала первые шаги.
Опера же Мартынова, на разогреве которой выступил классик барокко, написана тогда, когда – согласно мыслям автора, изложенным им в нескольких книгах, – закончилось время не только оперы, но и композиторов вообще. А в начале стоял как раз монах Гвидо, придумавший нотные линейки, на которых в течение тысячи лет плодился, все мельчая, сонм композиторов-индивидуалистов. Шесть нотных ступеней Гвидо у Мартынова соотнесены с шестью “ступенями восхождения к Богу” святого Бонавентуры. Центральный раздел оперы, “Упражнения”, дотошно поделен на шесть секций с одинаковой структурой. Рисунок постепенно усложняется, но кардинальных трансформаций не происходит. Они случаются на седьмом витке, в “Танцах”, где вырывается на волю агрессивный архаический танец, гремит экстатическое соло органа, а сентиментальная кода челесты (на ней сыграл сам Владимир Мартынов) звенит осколками надежд. Лестница из шести ступеней вела к Богу? Или же в обратном направлении? Факт, что чему-то настала крышка. Скорее всего, европейской культуре.
Церковное пение, фольклор, энергию рок-музыки и салонные красивости, как всегда у Мартынова, объединила геометрически выверенная структура целого. Его гордый опус – едва ли опера или рассуждение об опере. Это служба, сочиненная по индивидуально изобретенному канону. Обратная сторона канонотворчества – проблемы с исполнением. Весьма профессиональные солисты (тенор Марк Таккер, сопрано Татьяна Моногарова и Яна Иванилова) продирались через текст, лихорадочно уткнувшись в ноты. Хору “Духовное возрождение” Льва Конторовича было проще, но и он не мог скрыть испуганной старательности. И только ансамбль Татьяны Гринденко с пониманием справил этот двусмысленный ритуал, оказавшийся особенно красноречивым на филармонических подмостках.