Персоны года по версии “Ведомостей”

К началу года “Россия” могла похвастаться тремя заметными бизнес-достижениями: группа (банк и подконтрольные компании) купила кэптивных страховщиков у “Газпрома” и “Роснефти” и внезапно стала теснить лидеров страхового рынка, стала акционером “Рен ТВ” и очень выгодно продала “Северстали” небольшую долю акций банка. Но в уходящем году Ковальчук достиг гораздо большего. Купленная группой телерадиокомпания “ТРК Петербург” сразу же выиграла 41 телевизионную частоту в крупнейших городах России. Затем последовало приобретение Выборгского судостроительного завода, строящего буровые платформы для шельфа. А следующим шагом группа “вгрызлась” и в империю “Газпрома”: она купила компанию, управляющую пенсионным фондом газовиков НПФ “Газфонд”. У фонда уже есть 3% акций самого “Газпрома” и скоро будет 49,9% акций Газпромбанка. А к концу года группа проявила себя и на телекоммуникационном рынке: она скупила миноритарные доли в “дочках” “Связьинвеста” и нацелилась на сам холдинг. Говорят, и на атомную отрасль тоже.

Политик года

Те, кому случалось общаться с ним в частном порядке, единодушно его хвалят: складно говорит по-русски, либерал, эрудит, манеры имеет мягкие, обаятелен. На публике поначалу был немного скован, продолжают его знакомцы, но постепенно научился и естественно держаться, и выступать без запинок; вообще – легко учится; да еще и поработали имиджмейкеры: немного постройнел, стал славно улыбаться и во взгляде приобрел приятную твердость.

Те, кто имел с ним контакты по работе, находят в нем изъяны: недостаточно тверд; недостаточно решителен; зависим от чужих оценок, – но и они видят, как быстро он учится, как приобретает новые управленческие навыки и как буквально с каждым днем наливается уверенностью. Видят – и с удовольствием рассказывают об этом.

Первый заместитель председателя правительства России Дмитрий Медведев, а речь о нем, – политик уходящего года по формальным критериям: никто не смог состязаться с ним в скорости роста популярности среди населения. К осени, т. е. примерно через год после того, как Медведев возник из безвестности, он в очередном списке обошел даже всероссийского любимца Сергея Шойгу. Выше – только Путин.

Конечно, популярность Медведева наведенная. Он – наместник Путина и отражение его славы. Если бы по фермам ездил гладить коров и о доступности жилья говорил настоящий харизматик, да если б еще этот харизматик имел за спиною 150 млрд руб. для распределения – его популярность, должно быть, зашкалила бы.

Медведев то ли не имеет такой харизмы, то ли нарочно прячет ее; да она и ни к чему – телевизор и так сделает свое дело. А вот бюрократическим укреплением первый зампред правительства занимается с полной отдачей: сохранив за собой аппаратные и аналитические мощности в администрации президента, он обзавелся собственной структурой и в правительстве. Разумеется, все это – под руководством и при одобрении.

Именно в силу своей удивительной способности к послушанию Медведев – политик года и по сути. Иному характеру в сегодняшней России сделать политическую карьеру невозможно.

Предприниматель года

Повернись иначе, бизнесменом года стал бы Алексей Мордашов – если б додавил акционеров Arcelor продать компанию ему, а не Лакшми Митталу. Или Роман Абрамович – если б уговорил Мордашова или других российских металлургов объединить кошельки и дать Митталу достойный отпор. Или Владимир Евтушенков – если бы провернул обмен телекоммуникационных активов на долю в Deutsche Telekom. Или Михаил Фридман – если бы (представим невероятное) убедил Telenor объединить “Вымпелком” и “Киевстар”, а к ним бы прибавил Turkcell.

Но из всех российских бизнесменов протиснуться в тесный строй бизнесменов международного класса (именно бизнесменов, а не миллиардеров) удалось только Олегу Дерипаске. Он единственный, кто в этом году создал из своей компании что-то заметное не только по российским меркам. Принадлежащий ему “Русал” сливается с конкурирующим “Суалом” Виктора Вексельберга и Леонарда Блаватника и алюминиевыми активами швейцарской Glencore. По сравнению с United Company Rusal, самой большой алюминиевой компанией в мире, Объединенная компания “Сибирский алюминий”, где партнером Дерипаски когда-то был Михаил Черной, кажется детской игрушкой.

Если присмотреться, база у интернационального Rusal все та же, доморощенная: те же заводы, толлинг и дешевая энергия. Алюминиевые активы Glencore – это вам не Arcelor. И вообще, пока Rusal живет только на бумаге: сейчас это компания на острове Джерси с уставным капиталом $10 000. Не говоря уже о том, что партнерам еще предстоит расставить людей и договориться, кто чем управляет, а об это спотыкались десятки сделок. Все так. Зато, если объединение получится, Rusal будет крупнее, сильнее, прибыльнее и дороже конкурентов. Аналитики оценивают Rusal в $25–30 млрд, а Alcoa и Alcan стоят $25 млрд и $17 млрд. А это, что ни говори, внушительно.

И еще: впечатляет, что в роли объединителя выступил именно Дерипаска, а не Абрамович или Фридман. Ведь Дерипаска как раз из тех, кто один в поле воин. Знакомые с ним бизнесмены характеризуют его как тяжелого партнера. Переговорщик он угрюмый, нахрапистый, давит. Как видно из редких публичных выступлений, если он становится сторонником какой-то идеи, прет как танк – вспомнить хоть историю с реформой РАО ЕЭС, в которой именно Дерипаска был главным оппонентом Анатолия Чубайса.

Возможно, только с бойцовскими качествами можно пробиться туда, где тебя не очень-то ждали. Международный бизнес – это как раз то самое место. И, надо признать, у Дерипаски пока получается.

Профессионал года

Президент может назначить министром, но звание профессионала даже он присвоить не в силах. Алексей Кудрин стал министром финансов еще в правительстве Михаила Касьянова. Он и тогда публично перечил премьеру, но выглядело это все же фрондерством. Надо ли сокращать непроцентные расходы или сохранить их долю в ВВП на одном уровне – вот к чему свелся, например, бюджетный спор Кудрина с Касьяновым. Цельной идеологии у министра было не видно, и потому воспринимали Кудрина банальным кассиром бюджета.

В этом году Россия разом погасила $21,3 млрд Парижскому клубу, сэкономив на процентах $7,7 млрд. Кудрин завершил беспрецедентную в мировой истории сделку, взяв в критический момент переговоров всю ответственность на себя. Страна теперь имеет самый низкий уровень госдолга к ВВП, а у Минфина развязаны руки на долговом рынке. На такой здоровой основе Кудрин сформулировал концепцию нефтегазового фонда, в который он хотел бы преобразовать стабфонд. Все доходы, связанные с конъюнктурой мировых цен на сырье, министр предлагает отделить от текущего бюджета. Ресурсы нефтегазового фонда намечено вкладывать в надежные и высокодоходные инструменты, обеспечивая России дивиденды на годы вперед. Из того же источника за счет нефтегазового трансферта, установленного законом в 3,6% ВВП, будет покрываться дефицит основного бюджета.

К числу новаций, которые необходимо закрепить в Бюджетном кодексе, Кудрин относит норму о предельной величине дефицита бюджета – 2% ВВП. При резком падении цен на нефть это автоматически вынудит правительство начать урезать расходы – каким бы внушительным по накоплениям ни был нефтегазовый фонд. Таким образом, уверен Кудрин, до середины века России гарантирована устойчивость экономики и финансов.

Взгляды Кудрина обрели фундаментальность, а сам он увереннее, чем прежде, парирует атаки оппонентов. Его упрекают в том, что он не думает об экономическом росте, а Кудрин отвечает, что сдержанность в расходах – это узда для инфляции, а борьба с инфляцией – это и есть борьба за экономическое развитие. Ему еще продолжают приписывать комплекс Плюшкина, а мэр Лужков с пафосом актера в сельском клубе гвоздит Кудрина за нежелание распечатать стабфонд. Но это уже больше политическое шаманство и к профессиональной дискуссии отношения не имеет.

Загадка года

Дружба с президентом страны – бесценный ресурс для бизнесмена, особенно когда дружба эта проверена временем, а президент подозрителен и недоверчив. Московская политическая элита и питерцы первой волны уже не первый год с нескрываемым раздражением следят за успехами соседей Владимира Путина по дачному кооперативу “Озеро” и выходцев из питерского банка “Россия”. Ни один из них не остался без высокого поста если не в госструктурах, то в госкорпорациях. А последним из этих ярких назначенцев стал 28-летний Борис Ковальчук, возглавивший правительственный департамент по реализации нацпроектов. Он не только бывший сотрудник “России”, но и сын основного акционера этого банка и друга Путина Юрия Ковальчука (на фото).

Ковальчук-старший, получивший широкую известность благодаря кандидату в президенты Ивану Рыбкину, вполне мог бы стать “бизнесменом года”. Чем меньше остается править нынешнему президенту, тем более крупные куски бизнеса “надкусывает” его группа, тем быстрее и ловчее у нее это получается. Поневоле вспоминается заявление Рыбкина “Люди, очнитесь!”, где говорилось, что “братья Ковальчуки отвечают за бизнес Путина”. Поэтому семья Ковальчуков – не “бизнесмены”, а все-таки “загадка года”. Неужели нелепый соперник нашего президента был прав?

Частное лицо года

Всех, кто сегодня говорит и действует от имени народа, кто-нибудь да назначил: чиновников – правительство, правительство – премьер, премьера – депутаты, депутатов – партии, партии – президент, президента – прошлый президент (или все-таки Березовский?). Вячеслав Лысаков назначил себя сам. Узнал, что правительство собирается запретить праворульные иномарки (у него как раз такая), возмутился, несколько дней просидел в Интернете, накликав себе несколько тысяч сторонников, и устроил акцию протеста в Москве и нескольких десятках регионов: не троньте наши иномарки! И правительство не тронуло.

У Лысакова, не имевшего ни денег, ни поддержки властей, в считанные дни получилось то, что уже лет десять не могут сделать серьезные дяди и тети, не испытывающие недостатка ни в том ни в другом, – создать живое общественное движение. Насколько серьезное, стало ясно, когда в марте оправдали Олега Щербинского – водителя Toyota, которую неудачно обогнал по встречной Mercedes губернатора Михаила Евдокимова (губернатор, водитель и охранник погибли). Вскоре после аварии Владимир Путин заметил, общаясь по телевизору с народом, что “в ДТП участвовала машина с правым рулем <...> и водитель, он просто даже ничего не успел заметить”. В феврале Щербинскому дали четыре года. А в марте оправдали вчистую. Потому что Лысаков со товарищи устроили акции протеста по всей стране: не троньте Щербинского, не виноват он! И опять не тронули.

Были и другие акции – против запрета красных поворотников, которые установлены на американских машинах (и не запретили), против спецмигалок, которые расплодились в невероятных количествах (сократили).

В апреле Лысаков зарегистрировал общественную организацию автомобилистов “Свобода выбора”. Он настаивает на том, что политикой не занимается, хотя не скрывает, что политики к нему интерес проявляют. Это понятно: по данным журнала “За рулем”, на 1 января 2006 г. в России было зарегистрировано больше 25 млн автомобилей, 1,5 млн из них праворульные. У многих водителей есть семья: муж-жена, мама, папа, бабушка, дедушка, совершеннолетние дети. И все они избиратели. И никому из них не хочется ездить по скверным дорогам и давать взятки гаишникам. И Лысакова они, как показала практика, порой слышат лучше, чем Путина.

Лысаков уже был огранщиком, парикмахером, массажистом, фельдшером, матросом, целителем и автомастером. Вероятно, теперь ему предстоит побывать политиком. Но пока он остается частным лицом.

Жертва года

Год начался с чудовищной истории об издевательствах над Андреем Сычевым, рядовым батальона обеспечения Челябинского танкового училища. Жертв в этом году было много, были громкие убийства. Но стоит помнить, что и Андрей Козлов, и Анна Политковская, и Александр Литвиненко каждый в своей области отдавали себе отчет, какой опасности подвергали себя. 18-летний уральский паренек был призван в армию и стал безвинной жертвой садизма однополчан и равнодушия командиров.

Трагедия Сычева беспрецедентна не только из-за тяжести увечий. Возмутительны были попытки командования училища скрыть происшедшее; цинично звучали комментарии начальства, рассуждавшего об “обществе”, “воспитании” и “раздувании антиармейских настроений в СМИ”. Дело новобранца, ставшего калекой, радикально изменило отношение россиян к срочной службе. Например, по данным ВЦИОМ, в июле 2005 г. 52% опрошенных выступали за ее сохранение и 39% – за переход к профессиональной армии, в апреле 2006 г. – 45% и 49%.

Была надежда, что трагедия Сычева заставит главу военного ведомства если не прекратить призыв, то хотя бы объявить об отказе от планов сокращения отсрочек и постепенном переходе к профессиональной армии. Но ничего подобного не произошло.

Истязатель Сычева сержант Сивяков получил четыре года лагеря – меньше половины максимального срока по этой статье. Никто из офицеров училища даже не лишился погон по суду. Планы обуздания казарменных хулиганов с помощью военной полиции и армейских священников проделали путь из сейфов военных чиновников на думскую трибуну и обратно. Небольшой позитивный сдвиг есть: при Минобороны создан общественный совет, в состав которого включили Валентину Мельникову, лидера Комитета солдатских матерей (еще недавно министр обороны Сергей Иванов требовал проверить источники его финансирования). Официальная статистика фиксирует снижение небоевых потерь почти вдвое – с 1100 в 2004 г. до 514 за 11 месяцев 2006-го. Но, по данным правозащитников, в армии и других силовых ведомствах ежегодно гибнут около 2500–3000 срочников.

История Сычева показала одну неприятную особенность отечественной юстиции. Человеческая трагедия становится “резонансным делом”, если его можно использовать в политической борьбе. Летом новый генпрокурор Юрий Чайка и Сергей Иванов прекратили войну между ведомствами. Теперь сообщения об увечьях и гибели солдат привлекают меньше внимания СМИ и меньше обсуждаются. Генералы добились победы в Думе – наперекор общественному мнению они добились в парламенте поправок, отменяющих освобождение от призыва для сельских учителей, врачей, молодых отцов, выпускников вузов и родственников погибших офицеров и контрактников.