Опера проиграла
В Зальцбург приезжают слушать шедевры в перфектном, эталонном исполнении. Играть здесь впроброс, неряшливо, непродуманно – страшный моветон. Каждый музыкант находится в напряженном процессе состязания: кто виртуознее, кто музыкальнее, кто популярнее, на долю кого выпал больший успех. Со времен Караяна в Зальцбурге выбирают и венчают лаврами “сливки сливок”, cr?me de la cr?me. В этом году героем Зальцбурга стал Марис Янсонс, сыгравший с оркестром Баварского радио Девятую симфонию Бетховена. Фестиваль по-прежнему воспринимается как крупнейший форум музыки, суд в последней инстанции, представляющий и тут же узаконивающий складывающуюся в мире артистическую иерархию.
Нового интенданта всегда встречают настороженно: неизвестно, чью сторону он примет и чьи интересы ущемит, проводя свою политическую линию. Борьба элит – венской и зальцбургской (она, в свою очередь, делится на “городскую” и “земельную”), в равной мере участвующих в формировании бюджета и спонсорского пакета фестиваля, не утихает никогда. Есть и третья влиятельная сила: клан Караяна, возглавляемый его вдовой и составленный в основном из богатых американцев, входящих в заокеанский клуб друзей фестиваля. Лавировать между этими тремя силами новичку, тем более яркой художественной личности, которой, без сомнения, является Флимм, невероятно сложно. Даже матерые и умные политики, каким был интендант 90-х Жерар Мортье, и те порой терпели поражение в схватке с ними.
Но игра стоит свеч: громадная махина фестиваля и после пяти лет интендантства Петера Ружички, заметно опростившего интеллектуально-эзотерический запал Зальцбурга, производит впечатление. В трех громадных залах, бок о бок приткнутых к скале, каждый день дают то оперу, то концерт. Рядом в светлом и просторном зале университета звучит современная музыка; в фестивальных павильонах нескончаемой чередой идут встречи с артистами и руководителями фестиваля, проводятся дискуссии и круглые столы. Вечером на большом экране, вывешенном на площади, показывают лучшие постановки последних лет; каждый день выпускается фестивальная газета с новостями, интервью и анонсами.
Бюджет фестиваля в прошлом, моцартовском году перевалил за полмиллиарда евро. В этом году бюджет значительно скромнее, и это еще одна головная боль для нового интенданта, собирающегося расширить жанровое поле фестиваля в пользу драмы и танца. Консерватизм и радикальные художественные инициативы вступают на территории Зальцбурга в сложный, конфликтный симбиоз: так уж сложилось исторически. Фактически завсегдатаи Зальцбурга являются свидетелями борьбы художественных идей. В этой борьбе трудно и редко, но рождаются перспективные ростки нового искусства – и новый взгляд на искусство старое.
Год бесплодия
В свой первый сезон Юрген Флимм не преминул бросить вызов историческим традициям Зальцбурга. Впервые со времени основания фестиваля он обошелся без пьесы Гофмансталя Jedermann, зато программу оживили две убойных штучки: “Шумовик из Италии” на музыку Шелси в постановке Кристофа Марталера и “Метаморфозы” на музыку Моцарта – действо, приближающееся к хэппенингу, с настоящим сеном, травой и эротической демонстрацией тел. Этот эпатаж, предпринятый хореографом-радикалом Яном Фабром, был, конечно же, инспирирован Флиммом и косвенно сигнализировал зальцбургской элите: “Пошли вы со всеми вашими привычками!”
В оперном разделе марку держала прошлогодняя “Свадьба Фигаро” в постановке Клауса Гута. Тонкий, снобистский спектакль поставил Кристоф Лой. Он создал в “Армиде” Гайдна разноплановое, полифоничное время, которое текло в разных темпах у рыцарей и сарацинов, у солистов и хора. В дизайне постановки древесная фактура спорила с тяжелыми базальтовыми сводами зала “Школы для верховой езды”. Отражаясь от декорации, голоса солистов укрупнялись, а звук оркестра Моцартеума, ведомый Айвором Болтоном, летел упруго и далеко, проникая во все щели и уголки скального зала.
Остальные оперные спектакли оказались сомнительного качества. Полуудачей можно счесть меланхоличного “Евгения Онегина”. Трескучие эффекты и пошлое комикование отличали постановку “Бенвенуто Челлини”. Бесплодные интеллектуальные потуги на актуальность – “Волшебного стрелка”. Зингшпили “Директор театра” и “Бастьен и Бастьенна” оказались беспомощными поделками местного Marionettentheater.
Сливки со сливок
В целом фестиваль не снижает оборотов. Да, провисает оперная часть – но ее компенсирует концертная. Куратор концертных программ Маркус Хинтерхойзер совершил прорыв, введя в обиход “большого” международного фестиваля музыку Джачинто Шелси: доселе его медитативно-импровизационные опусы играли только на форумах современной музыки.
Тему Берлиоза укрепил концерт Wiener Philharmoniker под управлением Риккардо Мути с участием Жерара Депардье. Как обычно, Венский филармонический давал утренние концерты каждое воскресенье. В одном таком утреннике с нежной, осенней программой выступил Даниэль Хардинг, 32-летний британец с утонченным слышанием оркестра. Под занавес приехали и Берлинские Филармоники с Саймоном Рэттлом. Томас Квастхофф меж песен Шуберта и Шумана спел “Песни и пляски смерти” Мусоргского в немецком эквиритмическом переводе.