Иметь и быть: Наступление оптимистов
Любой план есть, по сути, попытка предсказать будущее. Монументальные проекты, такие, как создание новых самолетов или проведение Олимпийских игр, требуют качественного планирования. Но идея плана входит в противоречие с тем, что человеку свойственно с оптимизмом смотреть в будущее, а будущее может быть и светлым, и не очень. Оно по определению непредсказуемо.
Можно, конечно, напомнить об истории советских пятилеток, но в то время оптимизм был настоящей официальной религией. Есть красивый пример из другой оперы – из австралийской. Визитная карточка Австралии, оперный театр Сиднея, – один из величайших образцов агрессивного оптимизма при планировании. Здание было открыто в 1973 г. на 10 лет позже срока, а первоначальная смета была превышена в 14 раз. Проект был уникальным, а потому обернулся массой непредвиденных сложностей. Еще один уникальный проект – строительство в городе Бостоне «центральной артерии» (Big Dig), включающей дороги, мосты и сложнейший тоннель. Работы начинались в 1985 г. при смете $2,8 млрд. По ситуации на прошлый год расходы перевалили за $14 млрд. Евротоннель обошелся в шесть раз дороже запланированного.
Это, конечно, исключительные случаи, но не исключения. Большие проекты практически никогда не укладываются в «дедлайны» и бюджеты. По данным профессора Бента Фливберга, изучающего мегапроекты, в среднем первоначальный бюджет бывает превышен на 30%. Фливберг вывел формулу, помогающую объяснить, почему так происходит. Чтобы проект был одобрен, нужны четыре главных слагаемых: недооценка издержек, переоценка доходов, недооценка экологического эффекта и переоценка будущего эффекта для развития. Если бы реальные расходы можно было заложить в план с самого начала, ни один из мегапроектов не был бы одобрен.
Математик и писатель Нассим Талеб (о его книге «Черный лебедь» см. статью в приложении «Пятница») замечает, что главная помеха осуществлению планов – это не сравнительно предсказуемые проблемы (инфляция издержек, плохое управление, коррупция), а внешние, абсолютно неожиданные события, учитывать которые крайне трудно. Это может быть и землетрясение, и теракт, и запой у прораба, и решение перенести трассу трубопровода за пределы водосборной территории Байкала. В частности, из-за Байкала проектная стоимость трубы Восточная Сибирь – Тихий океан выросла в два раза, превысив $12 млрд, и это не предел. Чем сложнее проект, тем вероятнее задержки и перерасход.
Мобилизационный подход, принятый в советское время, безусловно, решение проблемы, ведь он позволяет не считаться с издержками. Можно сказать, что олимпийская стройка в Сочи – первая постсоветская «пятилетка», а олимпийская госкорпорация уже обладает мобилизационными полномочиями. Учитывая, что оптимизма по поводу «Сочи-2014» очень много, невозможно даже представить, каковы будут окончательные издержки этого проекта.