Ценности: Взвесить мозг
Журналы Foreign Policy и Prospect опубликовали список ста ведущих мировых интеллектуалов. По результатам интернет-голосования он будет превращен в рейтинг – каждый может выбрать пять имен из предложенной сотни или назвать свою кандидатуру. Лидерами прошлого рейтинга были Ноам Хомский, Умберто Эко и Ричард Докинс. Они есть и в новом списке; из тех, кто включен в список и печатался в «Ведомостях», можно назвать Мартина Вулфа, Ли Куан Ю, Джеффри Сакса, Фрэнсиса Фукуяму. В списке три российских имени: Егор Гайдар, Гарри Каспаров, Лилия Шевцова.
Конечно, каждый может с этим отбором не согласиться и составить свой список или сказать, что рейтинг такого рода невозможен в принципе. Можно ли считать публичным интеллектуалом папу Бенедикта XVI? И если да, то почему в списке нет Далай-ламы XIV? Наверное, честнее отбирать самых умных по уровню коэффициента интеллекта, как это делает клуб Mensa. Можно собрать тех, чьи книги продаются самыми большими тиражами, а можно, как в академической среде, составить индекс цитирования авторов.
Но такими «объективными» способами не составишь тот заветный список, который действительно хотелось бы иметь перед глазами – имена людей, чьи идеи определят будущее. Например, в начале XX в. и в предвоенные годы были сформулированы и опубликованы многие из идей, которые позже были претворены в жизнь. Владимир Ленин, Лев Троцкий, Бенито Муссолини и многие первые фашисты были публичными интеллектуалами разной степени известности. Провидец, который сумел бы тогда составить правильный список, поднял бы тревогу, и история пошла бы иначе.
Хорошо, когда публицисты остаются публицистами, не идут маршем на Рим и не начинают жить и работать в Кремле. В послевоенные годы интеллектуалы крайне редко приходили к власти сами, но они, конечно, влияли и продолжают влиять на политиков. К примеру, американские публицисты-ястребы сформулировали и «продали» идеи, приведшие США к войне в Ираке. За антиамериканскими движениями тоже стоят интеллектуалы – в частности, лидер рейтинга Ноам Хомский.
От интеллектуалов как раз и требуются крайности. Но то, что интересно читать, не обязательно воплощать в реальных политических решениях. Политики в силу специфики своей работы борются за большинство, значит – за центр. Задача писателей – формулировать, задача политиков – отбирать нужное и находить золотую середину. Они являются настоящей заинтересованной аудиторией для интеллектуалов, от которых, повторимся, не требуется сбалансированности мнений. За баланс отвечает реальная жизнь. Точнее, избиратели.
Лучше, когда интеллектуальная слабость выясняется в журнальных спорах, а не ценой человеческих жизней. Но если площадок для дискуссий нет или рынок идей искажен, то это приводит к трагическим искажениям в реальной жизни. Люди из подполья, которых никто не печатал, объявляют себя гениями и начинают действовать. Ограничения на свободу слова могут обернуться революциями и диктатурами, как это было в России, Италии и Германии.