Ценности: То, что больше денег
Мы в России научились больше ценить себя. Не может непрерывный экономический рост более чем по 7% в год пройти без качественных изменений. Такие изменения, конечно, трудно оценивать и описывать – они слишком субъективные, но они есть. Что-то должно измениться, если реальные зарплаты с 2000 г. выросли в три раза, а уровень безработицы за тот же промежуток снизился в два раза. То же произошло и с официальным показателем бедности. Этот официальный показатель неудовлетворительный (прожиточный минимум чуть больше 4000 руб. на человека в месяц), но и по более объективным оценкам видно, что людей, главной повседневной задачей для которых является физическое выживание, становится меньше.
Если смотреть на данные, которые получают исследователи отношения к работе, то видны два процесса. Первый, начавшийся еще в 90-е гг., – это быстрое осознание, что работа – это серьезно. Ради нее нужно жертвовать отдыхом и личным комфортом. По данным исследования Владимира Магуна «Динамика трудовых ценностей экономически активного населения», значимость высокого заработка в течение всех постсоветских лет росла, а значимость большого отпуска и соответствия работы способностям – снижалась. Но снижалась до 2004 г. В последние три года ценить себя стали больше: заработок остается первым и главным признаком хорошей работы, но при этом все больше людей хотят и продолжительного отпуска, и удобного графика, и соответствия работы способностям. Этот последний признак особенно вырос в цене: в 2004 г. он был значим для 34% граждан, а теперь – для 44%. То есть больше стало тех, кто не хотел бы переквалифицироваться и слишком напрягаться – пусть работа соответствует мне, а не я ей.
По отношению к отпуску и удобству рабочего графика движемся в европейском русле: в последние 10–15 лет все больше европейцев выбирают комфортную для себя неполную занятость. Но есть разница в отношении к делу – в странах «семерки» инициатива и ответственность стоят высоко в списке приоритетов. О том, что им нужна ответственная работа, там говорят около 50%, у нас – 20%. По производительности труда мы отстаем от развитого мира в три-четыре раза. Россия сейчас – по темпу роста, по подушевому ВВП, даже по уровню образования и уровню «чеболизации» экономики – примерно как Южная Корея в начале 90-х гг. Но посмотрите – корейцы не завяли, работают до сих пор, и как работают (см. редакционную статью на этой странице).
Возможно, причина такой вялости в мотивации. Для большинства активных россиян главная ценность в работе – деньги. Но чтобы двигаться дальше, к чему-либо похожему на инновационное развитие, нужны другие цели, как ни наивно это звучит, творческие. Научиться себя ценить в материальном смысле – это хорошо, но мало. Нужна еще вера в то, что можно что-то изменить в мире. И тогда можно уже ценить себя не только за принесенные домой деньги, но и за принесенную пользу. Сергей Воробьев, председатель совета директоров Ward Howell, утверждает, что такой ценностный перелом на уровне топ-менеджеров уже произошел. Все больше людей идут работать ради созидания. Но они уже миллионеры и знают, что могут что-то изменить. Загадка в том, как распространить этот энтузиазм дальше.