Гвоздь программы

Формат балетных концертов «Звезда и ее друзья» когда-то изобрел Рудольф Нуреев. Десятилетиями до изнеможения прощаясь с публикой, он завлекал ее программой, в которой исполнял два-три номера, обставляя свои выходы антуражем других танцовщиков. Менее именитые, но более молодые, они брали на себя трюковые па-де-де, а мэтру давали возможность продлить сценический век и выйти в посильном репертуаре. После Нуреева сколачивать подобные команды стало модно.

Владимир Малахов занимается этим много лет, причем вдумчиво и плодотворно – он мастер составления программ насыщенных и оригинальных, сочетающих желанно-предсказуемые номера и неожиданные. Танцовщик, занявший пустовавшую после ухода Нуреева, Васильева, Барышникова нишу суперзвезды, он не боится окружать себя самыми яркими личностями – у него никогда не было шанса потеряться на их фоне.

Однако новая программа, которую Малахов показал в Берлине, принципиально отличается от того, к чему он приучил публику. Среди участников оказалось не так много гостей. Залетные звезды демонстрировали солидный уровень, но отнюдь не выделялись на уровне команды, выставленной Малаховым от собственного Berliner Staatsballet.

Именно разнообразие танцовщиков, собранных за те шесть лет, что труппой руководит Малахов, стало главным знаком нынешней программы. В ней есть уже достигшая мировой славы Полина Семионова (в паре со своим директором она изумительно по красоте станцевала дуэт из «Бриллиантов», но зачем-то отформатировала его сюжет до белого лебединого адажио). Есть точная и деликатная Надя Сайдакова, которой, увы, не очень идет убийственный марафон хореографии Форсайта, и сводящий зал с ума одним движением брови Дину Тамазлакару. Есть блестящий Мариан Вальтер, сочетающий виртуозный лоск и редкую естественность танца, и его партнерша Людмила Коновалова, демонстрирующая редкую для выпускницы московской школы кружевную работу ног в па-де-де из «Фестиваля цветов в Дженцано».

И все же эта молодая азартная компания, образовавшаяся в Берлине на месте второразрядной труппы, меркнет перед самим Малаховым. Если измерять его арифметическими параметрами, он уже уступает молодежи в высоте прыжка и выворотности позиций. Однако его стремительные безусильные три пируэта дают понять, что техника для него еще не стала проблемой – Малахов просто не тратит себя на нее, сохраняя для самого балета. Он выходит на сцену, чтобы самому стать танцем, музыкой и эмоцией. Этому не может воспрепятствовать даже порой бесталанная хореография. И этому невозможно научить самую чуткую и послушную труппу.