Научный взрыв

Перестройка застала Анатолия Воробьева в Институте химической физики Академии наук СССР, где он исследовал ракетное топливо, свойства взрывчатых веществ. Кандидатскую защитил, подумывал о докторской. Но зарплата ученого уменьшалась со скоростью, пропорциональной растущим ценам.

Прогорели

«Мы с Александром Антипенко, еще работая в Академии наук, создали научно-технический кооператив «Импульс», занимались изысканиями в области взрывотехники. Тогда такие инициативы приветствовались: мы могли использовать базу института, материалы получать по минимальным ценам. Это позволило заработать первые деньги. Тогда и пришла идея организовать пиротехническое производство. Хлопушки и бенгальские огни были в большом дефиците, а о другой пиротехнике мы даже не слыхали. В СССР производством такой продукции занимались оборонные заводы, и развиваться им было неинтересно. Мы с другом учредили компанию «Фейерверк», взяли в сберегательном банке кредит в 1 млн руб. на установку для производства бенгальских огней... и прогорели».

Вместо апреля оборудование привезли в начале декабря, начинать что-либо делать было уже поздно: к новогоднему пику продаж начинающие производители никак не поспевали. В итоге 1992 год заканчивался для них большими долгами. Оборудование пришлось продать за копейки, а возвращать долги решили, временно переориентировавшись с производства на продажу импортной пиротехники. Предприниматели разослали западным пиротехническим компаниям письма с предложением сотрудничества – и стали ждать.

«Сотрудничество на тот момент для нас означало только одно – представлять интересы западных производителей на нашем рынке и брать их товар на реализацию под процент с продаж. Своих денег у нас не было», – признается Воробьев.

Откликнулась немецкая компания NICO, которая уже завезла в Россию партию бытовой пиротехники, но так и не реализовала. Это был шанс. В случае удачного исхода немцы обещали долгосрочное сотрудничество. Пиротехника хранилась в обычной трехкомнатной квартире в центре Москвы. Скинувшись по 300 руб. на аренду небольшого офиса, транспортные расходы и рекламу в газете, партнеры начали торговать пиротехникой. Партия разошлась быстро. Начинающие бизнесмены выручили $20 000 – такую сумму в руках они держали впервые. И, к удивлению немцев, даже вернули деньги за товар, оставив себе 10% комиссионных.

Китайский синдром

В середине 90-х в Россию хлынул поток дешевой и ненадежной китайской пиротехники. Поначалу предпринимателям, привыкшим за два года к немецкой продукции, даже смотреть на «китайцев» было смешно. Но когда в очередной партии из Германии оказалась та же китайская продукция, только по цене немецкой, – задумались.

Воробьев рассказывает, что только после того, как они сами съездили в Китай и нашли там партнеров, компания встала на ноги: «Прибыль утроилась. Мы смогли не только сводить концы с концами, но и развиваться. За счет собственных средств удалось существенно увеличить объемы продаж».

Торговая марка «Русский фейерверк» была зарегистрирована в 2001 г. Компания в равных долях принадлежит Анатолию Воробьеву и Александру Антипенко, друзьям еще со студенческой скамьи в МФТИ.

Александр Усилин, исполнительный директор Российской пиротехнической ассоциации (РПА) «Рапид-фейерверк», рассказывает, что на российском рынке сегодня работает около 10 компаний – импортеров пиротехники. По 40% рынка приходится на продукцию «Русского фейерверка» и «Большого праздника», еще 10% – на продукцию под торговыми марками «Бум», «Пирофф», «Галактика», оставшуюся долю делят все прочие. На российском рынке доля китайской продукции – более 90%.

«Конкуренция, безусловно, есть, – говорит генеральный директор компании «Большой праздник» Виктор Самошин, – но каждый идет своим путем. Наша компания выбрала путь создания специализированных розничных магазинов по России. На мой взгляд, это единственно правильный сегодня путь. Вообще пиротехника – такое дело, которое невозможно начать с нуля. Китайцы делают фейерверки 3000 лет, у нас культура фейерверков в советские времена была жестоко подорвана, и то, что зарождается сейчас, зиждется на китайском опыте. Пиротехника, которую с 1993 г. везут на рынок три крупнейших игрока – «Салют России», «Русский фейерверк» и «Большой праздник», – очень высокого качества».

Олег Сотников, президент общественной организации «Салют России», убежден, что «острая конкуренция начнется, когда все крупные игроки станут открывать сети фирменных магазинов. Но как скоро это будет, не известно: кризис надолго уложил рынок на лопатки».

Зарегулированность рынка и сложности перевозки – главные проблемы, которые признают все игроки. Каждый контракт на ввоз пиротехники требует лицензии Российского агентства по боеприпасам. Таможенная пошлина на ввоз составляет 20%. А транспортные расходы вдвое выше тарифов на перевозку обычного, не взрывоопасного, груза на то же расстояние.

Заводские будни

Новый этап в развитии «Русского фейерверка» начался в 2007 г., когда владельцы бизнеса вернулись к идее организации производства. Воробьев уверен, что наладить конкурентоспособное производство здесь вполне реально: «Ввоз пиротехники сопряжен с долгими проверками и сложностями. Сегодня за год мы ввозим в Россию около 300 контейнеров с пиротехникой и периодически сталкиваемся с проблемой, что порты не могут обеспечить прием такого количества товара и отправляют его обратно».

Потратив примерно 60 млн руб. из оборотных средств, компания выкупила территорию и остатки заводских строений в Сергиевом Посаде, где еще в годы Первой мировой войны выпускали ручные гранаты и патроны. Там сохранились бронекабины, необходимые для подобного производства, строительство которых обошлось бы компании слишком дорого. «Пока будем выпускать хлопушки и бенгальские огни, затем – фонтаны и римские свечи. Объемы будем наращивать, исходя из одного принципа: завод должен быть рентабельным», – говорит Воробьев. Пока рентабельность минусовая. В компании рассчитывают выйти на точку безубыточности через три года, а за это время на развитие будет пускаться прибыль от торгового бизнеса.

«Оборот компании в $30 млн в год может показаться немаленьким. Но у нас сезонный бизнес, много остатков, которые необходимо покрывать. Со стороны кажется, что пиротехника – большие заработки. Действительно, наиболее успешные розничные продавцы могут накручивать до 100% на товар, хотя такое удается немногим. Мы же – крупнооптовый бизнес, и для нас прибыль 25–30% в год – хороший показатель. Правда, мы уже ощутили падение продаж на 30% по сравнению с 2007 г.», – признается Воробьев. Прогнозировать, как в ближайшие год-два будут складываться дела в торговле пиротехникой,

Воробьев не берется.

«У российской пиротехники есть будущее, и оно не столь туманно, как кажется. Последние годы китайские производители постоянно поднимали цену на продукцию, она уже не столь дешева, как о ней принято думать. К тому же китайцы переходят на цивилизованную систему экспорта, т. е. не выпускают из страны неоплаченный товар. Это значит, что за него придется платить в начале сезона. И, в-третьих, растет доллар», – говорят в РПА.

Самошин производственную инициативу конкурентов считает сомнительной: «Перспективы по примитивным изделиям есть, а по сложным – весьма тусклые, потому что это, скорее всего, будет сборка из китайских компонентов. Но хранение и транспортировка таких компонентов в тысячи раз опаснее, чем готовой продукции».