Борис Гурецкий: «Многие привыкли жить на халяву», - Борис Гурецкий, генеральный директор «Моспромстроя»

В 2005 г. Бинбанк официально признал, что ему принадлежит более 35% компании. Позднее структурам Михаила Гуцериева удалось консолидировать около 70% компании. Гендиректор «Моспромстроя» Борис Гурецкий, который почти полвека работает в этой структуре, об акционерах говорить не любит. Но их позицию называет правильной: в финансовую политику не вмешиваются, деньги из компании не забирают и еще помогают загрузить мощности личными проектами. Гурецкий говорит, что, если бы заказчики вовремя рассчитывались с «Моспромстроем», компания не почувствовала бы кризис, а сейчас ей приходится использовать даже бартерные сделки. По его данным, сейчас дебиторская задолженность компании – 1,5 млрд руб. «Например, мы строим для города 11 станций РТС – на 18 марта не получили ни одной копейки! В месяц у нас оборот – примерно 1,8 млрд руб. за счет того, что деньги приходят в одну копилку, приходится их перенаправлять туда, где они важнее», – возмущается Гурецкий.

– Нулевой. Мы работаем с Банком Москвы, Альфа-банком и Бинбанком. В этих банках у нас оформлены кредиты в виде овердрафта, т. е. когда нам нужны деньги – например, нужно платить зарплату. В Бинбанке и Банке Москвы линии на 300 млн руб. Мы старались не брать большие валютные кредиты, потому что в прошлом один раз уж очень сильно обожглись. В 90-е гг. через Альфа-банк взяли у Всемирного банка $4 млн на строительство жилья – тогда доллар стоил 6 руб. Построили один дом, получили хорошую прибыль и хотели вернуть деньги, а Альфа-банк предложил попользоваться деньгами еще. Пока строили второй дом, доллар стал стоить 24 руб. Еле-еле рассчитались с кредиторами, поэтому я с долларовыми кредитами имею особые отношения (смеется).

– Что сегодня представляет собой «Моспромстрой»?

– Это одна из самых крупных строительных компаний в России. Ключевое направление – строительство. Мы выполняем все виды работ, за исключением узкоспециализированных, например не монтируем эскалаторы, лифты. Главные цели на ближайшую перспективу – создание девелоперской компании и запуск девелоперского бизнеса.

– Сейчас многие отходят от девелопмента.

– Чисто строительный бизнес не дает прибыли, чтобы развиваться, надо иметь другой центр прибыли. Например, мы построили для города 10 детских садов, по каждому из них имели убытки в 3–5 млн руб., в прошлом году построили семь школ – такая же история. В этом году вообще все с ума сошли – процент снижения дошел до 30! Правда, мэр Москвы сейчас приостановил проведение аукционов. Например, мы в Зеленограде выиграли тендер на строительство жилого дома, процент снижения составил 32! Как мы будем дом строить, я еще не знаю.

– А зачем тогда взялись?

– Надо сохранять коллектив для работы и после кризиса.

– Зачем, если в убыток?

– Тогда всех надо уволить. А для нас чрезвычайно важно сейчас наращивать объемы строительства, сохранить наш уникальный трудовой коллектив. Все эти сомнительные подрядные фирмы, которые сейчас существуют, в период кризиса и погибнут. В том же Зеленограде на аукционе как-то мы проиграли одной фирме, а на второй день она пришла к нам с предложением, чтобы мы стали их подрядчиками. И сейчас одна из наших целей – добиться того, чтобы городской тендерный комитет не допускал до участия в конкурсах подобные компании.

– Во сколько обойдется городу 1 кв. м в Зеленограде?

– В пределах 25 000–26 000 руб.

– Я слышала, вы стали соглашаться на бартерные сделки?

– А что делать? «Моспромстрою» только одна ПИК была должна 1 млрд руб. за то жилье, которое мы для них строим. Мы согласились взять у них жилье. 110 квартир в Новопеределкине, дома будут введены в эксплуатацию в конце года.

– Продаете по той же цене, что и ПИК?

– С небольшой наценкой от той цены, по которой мы обменяли, – чтобы покрыть расходы на рекламу. За полтора месяца продали всего 11 квартир! Но у нас хоть что-то берут... Все ждут, что завтра начнут квартиры раздавать бесплатно. У нас же многие привыкли жить на халяву, выжидают. Ну пускай. Скупой платит дважды. Буквально через полгода цены начнут расти – вы меня еще вспомните! Потому что новое жилье не строится, и оно станет дефицитом ровно через год.

– Но ведь дно ценовое еще не достигнуто. Не рановато ли прогнозировать дефицит?

– Цены уже значительно упали – посмотрите на разницу в сегодняшней продажной стоимости и докризисной. Жилье, которое до кризиса стоило, например, 110 000 руб. за 1 кв. м, сейчас продается по 70 000 руб. Жилье было дешевым, когда мы ни за что не платили. Сегодня, например, только за присоединение электроэнергии по Мичуринскому проспекту (около 280 000 кв. м жилья) нам надо заплатить 1,5 млрд руб.! Если строительство стоит 1 руб., то за все остальные услуги нужно заплатить 1,5 руб.

– Город не расплачивается за выполненные работы. Нет денег?

– Деньги-то есть, только документы оформляются долго – процесс получения денег стал чрезвычайно сложным. Со службами, которые работают в городе, невозможно стало работать. Мне, например, стыдно перед людьми, которые купили у нас квартиры на ул. Бажова. Они живут там уже два года без прав собственности. У служб, которые ответственны за регистрацию прав, то нет бумаг, то они рассматривают документы по нескольку месяцев. А служба одного окна – это фикция! Ее создали для того, чтобы ускорить процесс. На деле все наоборот. Сдаешь документы – через месяц они тебе что-то присылают, ты отвечаешь и опять отправляешь в это же окно. И начинается новый срок – и так бесконечно. Раньше было просто: мы сдавали документы, инспектор перезванивал и говорил, чего не хватает, и все решалось в течение месяца. А сейчас может годами тянуться. Раньше такого не было, и ни у кого в мыслях не было, что надо взятки давать! И сейчас не даем ничего! Сдаем документы в одно окно и ждем.

– Лужкову не жалуетесь?

– Он дает указания, но часто они разбиваются о бюрократию, которая есть в городе.

– Какой кредитный портфель компании?

– $4 млн ведь небольшие деньги для «Моспромстроя»?

– Тогда считались большие, мы спокойно построили два дома по 10 000 кв. м. Тогда жилье было довольно дешевым, потому что не было сегодняшних расходов: за землю не надо было платить, город делал все коммуникации, надо было построить саму коробку и подвести готовые коммуникации.

– А доля города?

– Город ничего не забирал. Мы тогда строили на месте наших общежитий, сносили, переселяли людей. То есть давали своим людям жилье и компенсировали затраты продажей квартир.

– Кредиты вы не берете, строительство не приносит прибыли. На чем же вы зарабатываете?

– Гостиницы, офисные и торговые площади, которые сдаем в аренду. Без них не смогли бы строить детские сады и школы. Мне бы не хотелось заканчивать свою строительную деятельность. А так можно было взять, закрыть строительство и жить на те деньги, которые генерируются другими бизнесами. Тогда придется из 15 700 человек сократить 15 000. Но за нами люди, и нам не все равно, что с ними будет. Например, мы расселяли общежития и строили для них дома, практически ничего на этом не заработав. Некоторые смеялись, что мы строим слишком роскошные дома для переселения. Но дома-то остаются на всю жизнь людям!

– С какими показателями вы закончили прошлый год?

– В прошлом году мы сработали хорошо, прибыльно. Оборот всего холдинга – 30 млрд руб., а от строительно-монтажных работ – 18 млрд руб.

– Как в кризис чувствует себя гостиничный бизнес?

– До января заполняемость была отличной – около 85%. Сейчас она упала почти вполовину. Цены мы снизили примерно на 15–20%. Что будет дальше – неизвестно.

– Как охарактеризуете рынок недвижимости сегодня?

– Стройки встали. Вот пример: в прошлом году мы ежедневно производили примерно 2500 куб. м бетона и 2000 т асфальта. 50% бетона отпускали на сторону, а асфальт – почти полностью. А сегодня асфальта – ноль, а бетона – около 500 кубометров.

– Какие антикризисные меры ввела компания?

– Всего по компании сокращено около 1300 человек. Сократили накладные расходы. В первую очередь мы пошли на укрупнение наших организаций. Например, у нас было пять фирм механизации, мы объединили их в три; четыре генподрядных треста объединили в два. Сократили в центральном аппарате примерно 60 человек (работало 300 человек), резко сократили количество легкового транспорта – было 200 машин, осталось 60, остальные продали. В основном на них ездили наши начальники – сейчас ездят на метро. Думаю, что все это не окончательные меры.

– Акционеры не делают вливаний?

– Нет. Нормальный акционер понимает: если компания заработанные деньги вкладывает в развитие бизнеса, то она через пять лет будет стоить не рубль, а пять рублей.

– Информация о бенефициарах «Моспромстроя» держится в строгой тайне? Признайтесь, кто они?

– Я конечным бенефициаром не интересовался. Председателем наблюдательного совета является Владимир Ресин, а его заместителем – Михаил Шишханов.

– Какой пакет у Бинбанка?

– Бинбанк не владеет акциями «Моспромстроя».

– Акционеры не вмешиваются в политику компании?

– В производство и финансовую деятельность не вмешиваются. У них позиция очень правильная – не получение сиюминутной прибыли, а увеличение капитализации компании. А задача поставлена одна – увеличивать объемы работ и получить больше прибыли.

– 26,24% «Моспромстроя» – в собственности правительства Москвы. Нет планов выкупить этот пакет?

– Мы думали об этом, но на одном из совещаний мэр четко дал понять, что компания входит в число стратегических интересов города и продавать пакет город не собирается.

– У частных акционеров компании есть другие девелоперские проекты. Вы с ними пересекаетесь?

– Да, сейчас делаем проект на Садовой-Сухаревской, здание Мосстройэкономбанка. Начали земляные работы в «Рублево-Архангельском». Также начинаем строить на месте ЖБИ-5 жилой комплекс на 200 000 кв. м.

– Прогноз относительно рынка?

– Все зависит от политики властей. В кризис 1998 г. они делали все, чтобы не снижать темпы строительства: помогали нам перекредитовываться, выпускать займы и т. д. Сейчас пока я этих мер не вижу. Есть разговоры о том, что сократят социальное строительство, а новые проекты заморозят. Это будет катастрофой: переходящие объекты закончатся, и конец – никакая сила не поможет отрасли. В итоге банки заберут все – и начнется все сначала. Будут приходить к тем, кто сохранил мощности, и просить завершить стройки.

– Как оцениваете действия правительства?

– Поддержка – это то, что государство гарантирует, чтобы тебе дали кредит. Сейчас компании, получившие господдержку, будут реструктурировать кредиты, получать их не под 12% годовых, а под 24%. А отработать под 24% будет невозможно, если они и под 12% не отрабатывали. Знаете, это как смертельно больному дают лекарство и говорят: ты еще поживешь. А потом уже никто не поможет.

Славное прошлое и грустное настоящее

«При плановой системе в прошлом у нас было такое количество объектов, что мы не могли осилить и некоторые строили годами. Сейчас все по-другому. Тогда не было неплатежей – а сейчас есть. Раньше был дефицит рабочей силы – сейчас нет. В 1972 г., когда был создан Моспромстрой, мы были на правах союзного министерства, а начальник был в ранге министра. И работало 65 000 человек, техники у нас было около 5000 единиц. Я тогда занимался вопросами планирования и материально-технического снабжения, так у нас каждый год в период формирования плана выстраивалась очередь, чтобы мы взялись за работы, потому что Госплан давал деньги заказчикам в зависимости от того, какие объемы примет подрядчик». «У нас свой пенсионный фонд, мы платим своим сотрудникам пенсии. Первые годы мы брали кредиты в фонде и строили жилье. Но несколько лет назад государство решило, что организации, перечисляющие деньги в пенсионный фонд, не имеют права брать деньги в кредит у фонда, и создали управляющие компании пенсионными резервами. А что такое управляющая компания? Вы перечислили туда деньги, а они покупают ценные бумаги и получают определенную прибыль для пенсионных фондов. В 2008 г. наш пенсионный фонд перечислил 550 млн руб., а теперь ему говорят: у вас не 550 млн руб., а 450 млн руб. И я пенсионерам сейчас должен сказать: у тебя было 100 руб. накоплений, а в результате спекуляций осталось 50 руб.? Я даже написал [Владимиру] Путину письмо на эту тему, но ответа нет».