Летучие идеалы

Во франкфуртском музее Штедель открылась уникальная выставка Боттичелли. Впервые удалось собрать более 40 творений великого итальянца

Всякий, кто попытается сделать выставку о таком популярном авторе, как Сандро Боттичелли, столкнется с двумя едва ли преодолимыми проблемами. Во-первых, как договориться о привозе вещей? Когда картине пятьсот с лишним лет, любая транспортировка с точки зрения хранителей выглядит катастрофой, каким бы совершенным ни был транспорт. Во-вторых, что делать с мифом Боттичелли, вошедшим сегодня в массовое сознание наряду с мифом импрессионистов и Сальвадора Дали? Его репродуцируют на майках и бритвах, бутылках минеральной воды и нижнем белье. Тиражируемость убивает образ, свежесть впечатления уступает место рыночному «надо видеть», must be. Его «Венера» вообще едва ли не самое распространенное произведение искусства, не зря ведь считается первым ню нового времени.

Организаторам франкфуртской выставки эти вопросы удалось разрешить. Конечно, во время подготовки проекта им отказывали – в том числе и в ГМИИ имени Пушкина, где хранится «Благовещение», единственная картина Боттичелли в российских собраниях (второй его шедевр, «Поклонение волхвов» из Эрмитажа, приобретенный в свое время Александром I, был продан в 1930-е в Америку). Но все же на берега Майна удалось привезти более 40 картин и рисунков самого Боттичелли и примерно столько же – его современников, от учителей Филиппо Липпи и Верроккьо до Поллайоло. Так много Боттичелли под одной крышей собрать прежде не удавалось. Некоторые экспонаты – настоящие шедевры, как, например, «Мадонна Гвиди» из Лувра или «Минерва и Кентавр» из Уффици (флорентийская галерея сейчас закрыта на реставрацию, но все равно потребовались усилия итальянского посольства в Германии, чтобы заполучить «Минерву»). Впервые за долгие годы оказались в одном зале и четыре полотна на тему «Жизнь и чудеса святого Зиновия» – из музеев Лондона, Дрездена и Нью-Йорка. По ним видно, насколько разным в разных странах оказывается подход к реставрации. Высветленному варианту англичан, подчеркивающему архитектурность и схематизм Боттичелли, противостоит матовая версия немцев, настаивающих на поэтическом и психологическом.

Публику, впрочем, больше интересуют «идеальные» женские портреты. Невесомость тел и гипертрофированная одухотворенность лиц, развевающиеся волосы и длинные пальцы – все говорит в пользу небесного происхождения образов. При внимательном рассмотрении они оказываются портретами именно что идеальных, а не реальных женщин, в отличие от мужских портретов, всегда запечатлевающих уникумов с силой воли и характером. Говорят, это следствие гомоэротизма Боттичелли, но скорее тренд времени, когда тон задавали мужчины.

Наследие Боттичелли на выставке выглядит законченным и самодостаточным, и не удивляешься тому, что учеников у него было много, но школы, последователей так и не случилось. Вот уж где ни прибавить ни убавить и даже репродукцией на нижнем белье не убить.