В Москве появилась оперная новинка 1813 года выпуска

Дзедда, сам походящий на комического персонажа из россиниевской оперы, задал оркестру эталонный стиль: негромкое звучание без излишнего звона и напора, но при этом внимание к акцентам и изяществу игры. Солирующие гобой и флейта (не скажу про валторну) украсили вечер ничуть не меньше, чем голоса приглашенных артистов.

Триумфаторами были все, но первым делом автор. Наши театры все еще не могут расстаться с убеждением, что Россини является автором единственной оперы, и упорно ставят в афишу «Севильского цирюльника», но лед все-таки тронулся. «Золушка» и «Итальянка в Алжире» идут в петербургском театре «Зазеркалье», эти же оперы в концертном виде осваивает и Москва. Свежий проект – пример независимой инициативы, его провела не филармония и даже не Российский национальный оркестр, который играл в качестве ангажированного участника. Продюсер Павел Токарев пригласил знаменитого Альберто Дзедду, признанного специалиста по Россини, и в этом была главная удача его замысла.

Команда, явившаяся петь «Итальянку», была подкована на все сто: никто не пел по нотам, все знали оперу назубок. Изобретательный комик Роберто де Кандиа (Таддео) задавал тон, с ним споро соревновался вальяжный Лоренцо Регаццо (алжирский бей Мустафа). Третьим в веселой компании был лирический тенор Марио Зеффири (вместо Колина Ли), храбро, пусть не всегда безупречно распевавший сложнейшие россиниевские колоратуры. Их дополняли неостановимая вертихвостка Давиния Родригес (жена бея), а также Виктория Зайцева (Зульма) и Юрий Кисин – тоже певцы с европейским опытом.

Ставка была сделана на исполнительницу главной роли Маргариту Мамсирову, одну из немногих российских певиц, чей голос – колоратурное меццо-сопрано – целиком отвечает намерениям Россини и кто серьезно занимается россиниевским стилем. В задорной компании «итальянцев» наша солистка выглядело несколько бледно, ей не хватало куража и здоровой примадоннской напористости, хотя в голосе звучали красивые нотки и сложную партию свою она пропела аккуратно.

Пусть же так пойдет и дальше: у Россини несть числа шедеврам, в каждом из которых содержится нерастраченная кладовая радости.