Планку качества в нынешнем сезоне задали Михаил Плетнев и РНО

Двадцатилетняя биография РНО знает подъемы и спады. Первый зенит был в середине 90-х, вскоре после основания, а главным достижением стало создание революционного цикла симфоний Чайковского. Второй зенит мы наблюдаем сейчас, когда оркестр делает весьма разные программы с весьма разными дирижерами, среди которых Плетнев скромно работает как незаметное сердце организма. Если в прежних сезонах у Плетнева и РНО случались неудачи, то нынешний сезон прошел на долгом, уверенном и все крепнущем дыхании. Один концерт был лучше другого, но ведь один лучше другого были и дирижеры.

Ливерпульский петербуржец Василий Петренко был в Москве известен едва-едва, но достаточно было одного концерта, где РНО под его управлением виртуозно и празднично прокрутил калейдоскопом пышные и сложноустроенные партитуры Равеля и Дебюсси. Инго Метцмахер с умом, как принято у немцев, сопоставил Шостаковича (это было первое исполнение Ленинградской симфонии в России дирижером из Германии) с его немецким соотечественником Хартманом, а между ними сыграл Вагнера, очень хорошо прозвучавшего русским звуком. Самым непростым для восприятия концертом стала «Фаустиана» Владимира Юровского, и здесь впору говорить о том, что РНО воспитал публику, которая готова платить за то, что ее просвещают и воспитывают. Я не уверен, что опера Альфреда Шнитке «История доктора Иоганна Фауста» состоит из одних достоинств, но энтузиазм и скрупулезное мастерство, с которым исполнили ее РНО и приглашенные из Европы певцы-солисты, доказали, что и у трудных сочинений ХХ века есть шанс хотя бы на внимательное отношение.

Новшеством прошедшего сезона стал фестиваль Российского национального оркестра, где в центре внимания был сам Михаил Плетнев, без видимых усилий день за днем перестраивающий оркестр с Моцарта на Чайковского, а с Грига на Скрябина (давно никто так ослепительно не делал «Поэму экстаза»). Можно ли после этого было шагнуть на новую высоту? Плетневу удалось. Событием сезона я бы назвал скандинавскую программу – из музыки тонкой, неброской, требующей вслушивания. Во время исполнения поэмы Сибелиуса «Бард», с ее незаметными, как в озере, течениями музыкальной ткани и редкими тихими бряцаниями арфы, в зале установилось состояние общей включенности в некую труднодостижимую область, где душа сливается с природой, а хмурая природа перестает быть равнодушной. Каждый любитель музыки помнит подобные концерты в своей жизни наперечет.

Сказанное о РНО не умаляет достижений других хороших оркестров, к которым мы, впрочем, попривыкли. Разнообразия среди программ Филармонии было достаточно, а выделялся, как и в пару последних лет, абонемент, где шли оперы в концертном исполнении. «Ромео и Джульетта» Гуно открыла Москве двух перспективных артистов – тенора Стивена Костелло и особенно сопрано Марию Алехандрес. Порадовал и «Идоменей» Моцарта с Александром Рудиным – острым сочетанием ролей. Обе оперы в Москве не исполнялись вечность, а «Идоменей», возможно, не исполнялся вообще. Жанр «опера в концерте» в последнее время пережил на московской сцене такое признание, что за него взялись все кому не лень, в том числе организаторы-частники: из удач здесь нужно отметить «Итальянку в Алжире» Россини с Альберто Дзеддой и все тем же РНО.

Опера в театре, где ей, как кажется, и положено быть, в последние сезоны является страдалицей в руках не в меру активных оперных режиссеров. По счастью, не всегда – на фестивале «Золотая маска» с триумфом, взяв несколько наград (радуюсь, что мне посчастливилось работать в жюри, где в номинации «опера» имелось редкостное единогласие), прошел спектакль «Лючия ди Ламмермур» с Хиблой Герзмавой, певшей еще лучше, чем на премьере. В этом спектакле, поставленном еще в прошлом сезоне, режиссер Адольф Шапиро продемонстрировал редкую режиссерскую сдержанность. Но изменить тренд ему не удалось, да и целей таких он не ставил. Авторская режиссура по-прежнему возобладала на подмостках, но наряду с обидными неудачами отпраздновала и несколько побед.

Главная из них – «Воццек» Альбана Берга под управлением Теодора Курентзиса в постановке Дмитрия Чернякова в Большом театре. Этот успех вскоре разовьют: те же два мастера подготовят «Дон Жуана» Моцарта – не менее, а то и более увлекательный режиссерский текст, о чем можно судить по телетрансляции из Экс-ан-Прованса, где Черняков впервые отрепетировал спектакль.

Торжеством современного театра стали и две камерные премьеры: «Кафе Сократ» в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко – соединенные вместе оперы «Сократ» Эрика Сати и «Бедный матрос» Дариуса Мийо в постановке Анатолия Ледуховского. А также «Гвидон» композитора Александра Маноцкова в Школе драматического искусства – Хармс, распетый хором и разыгранный в мизансценах на манер церковной службы.