Кино по кадрам

Современная итальянская желтая пресса самая циничная: американцы хотя бы ставят на обложку лица – итальянцы сразу начинают с причинных мест засветившихся нагишом звезд. Политики и актрисы, как в бане, теснятся на страницах журнальчиков, лежащих на кофейных столиках в парикмахерских и на сардинских виллах. Выставка первого папарацци – Тацио Секьяроли не может конкурировать с этими изданиями в удовлетворении низменного интереса, зато показывает, что в его черно-белые времена подглядывали элегантнее.

Молодой Тацио тоже трудился на пляжах: в Остии, где спасались от жары толпы римлян, он делал карточки на память. Щелкал на улицах Рима американских солдат и туристов и назывался еще не папарацци (это имя дал охотнику за селебрити Феллини в «Сладкой жизни»), а, как и его пронырливые товарищи, скаттино. Но этих первых снимков и снимков героического времени, когда, заслужив прозвище «лисы Виа-Венето», он подлавливал звезд, ускользающих от его вспышки на кабриолетах, на выставке совсем мало. Увидеть политиков, выходящих из борделя (первая сенсация Секьяроли), тоже не удастся, а жаль: жареная актуальность – лучшее, что может произвести папарацци.

Основу выставки составляет спокойный классический период деятельности Секьяроли, когда, оставив фотоохоту, он стал завсегдатаем «Чинечитта» – римского «Мосфильма». Там он фотографировал съемки «Клеопатры» (римские легионеры режутся в карты, а Ричард Бартон спит среди амфор), «Сладкой жизни», «8 1/2» и т. д., а после стал личным фотографом Софи Лорен и, колеся с ней по миру, беспрепятственно фиксировал ее красоту.

Экспозиция продолжает и местами несколько жульнически дублирует (одни и те же фотографии встречаются и там и там) расположившуюся этажом ниже утомительно огромную выставку «Феллини Гранд-парад», тоже большей частью составленную из фотографий со съемок и получившуюся иссушающе скучной – уж лучше пересмотреть кино. Та же проблема у выставки «Первый папарацци». Самые яркие снимки повторяют те, что уже есть на «Гранд-параде», – весь скандальный сюжет с танцующей босиком в римском клубе Анитой Экберг, белокурой звездой «Сладкой жизни», дьявольски энергичный Феллини, скачущий с хлыстом, Феллини и феллиниевские женщины, снятые неизменно сзади. Правда, есть тут несколько особо ценных для истории папарацци кадров: Софи Лорен топлес, снятая как будто исподтишка на пляже (но есть подозрение, что все же с согласия модели), а также полностью одетая Бриджит Бордо, чинно сидящая на унитазе – древнейший прототип знаменитой карточки с голой Кейт Мосс в подобной же ситуации. Но все это тонет в огромном количестве повторений. В конце концов, фотографии со съемок в таких объемах интересны только сразу после выхода фильма на экран, а со вкусом снятые портреты актеров – даже самых легендарных – самый скучный жанр на свете.