Обид Ясинов: «Я понимаю скидку в 5-10%, но невозможно же удешевить строительство в два раза!»

Компания «Мосстроймеханизация-5» («МСМ-5») считается на строительном рынке одной из самых закрытых. Ее руководители редко дают интервью, упоминания о компании редко можно встретить в СМИ. «Строителей должны знать по их работе», – объясняет подобную непубличность президент и крупнейший акционер «МСМ-5» Обид Ясинов. Компания консервативна и в другом – у нее нет контролирующего акционера, «МСМ-5» умудрилась пережить кризис, не набрав кредиты, сохранила филиальную структуру организации. Секреты компании, принципы ее работы и планы на будущее Ясинов раскрыл «Ведомостям».

– Правда ли, что недавно «МСМ-5» едва не стала объектом недружественного поглощения? Называли УК «Развитие».

– Да, попытка была, пытались приобрести акции у одного из крупных наших акционеров – заместителя гендиректора Алексея Андреева. К счастью, нам удалось выкупить пакет – около 11% – на компанию.

– Это первая попытка поглощения?

– Нет. В середине 2000 гг. были попытки со стороны «Тройки диалог» и «Росбилдинга». Тогда ни один из акционеров не продал на сторону ни одной акции – настолько коллектив был нам верен, что, кто бы ни приходил, они отказывали. Но когда наши акции пытались скупать сторонние организации, мы стали сами их консолидировать.

– А что интересовало покупателей? Бизнес или недвижимость компании?

– Думаю, и то и другое. Нужны были производственные мощности и недвижимость.

– Кто сейчас владельцы «МСМ-5»? Какой пакет у вас?

– У меня около 24,5% акций компании. Контрольный пакет находится в собственности семи топ-менеджеров компании, которые владеют приблизительно одинаковым количеством акций. В общей сложности акционерами «МСМ-5» является 451 человек.

– Но ведь это рискованно – любая структура может скупить акции у ваших заместителей и получить контроль над компанией?

– Это невозможно: все акционеры – это люди, которые выросли в «МСМ-5», участвовали в ее становлении. Многие приводят сюда работать детей, внуков. Для них главное – стабильность, надежность. Когда мы выстояли, мы собрали людей и поблагодарили их.

– Какое отношение к этой истории имеет частный инвестор Кирилл Мещеряков? Правда, что он акционер «МСМ-5»?

– Он никогда нашим акционером не был. У нас только короткие поверхностные отношения.

– «Мосстроймеханизация-5» – большая и известная компания, но очень закрытая. О ваших проектах, вашей деятельности мало информации. Расскажите, чем вы занимаетесь.

– «МСМ-5» – это крупная инвестиционно-строительная компания с замкнутым производственным циклом. В ней работает порядка 5000 человек – это и строители, и механизаторы, и проектировщики. «МСМ-5» выполняет функции инвестора, управляющей компании, генподрядчика, механизатора, производителя промышленной продукции. У нас филиальная организационная структура (шесть филиалов) – при такой схеме можно работать только в том случае, если ты полностью доверяешь менеджерам. Есть завод железобетонных конструкций «Стройконструкция-5». «МСМ-5» была организована в 1967 г. как трест «Мосстроймеханизация-5» решением Моссовета для обслуживания механизацией столичных домостроительных комбинатов № 1, 2, 3. Но к началу 1990-х гг. трест наполовину развалился, из техники оставалось несколько самосвалов «ЗиЛ», кадры разбежались, ремонтные базы не были обеспечены ресурсами. С приходом Михаила Чернэ (бывший руководитель «МСМ-5») акционировались, в приватизации участвовал весь трудовой коллектив.

– Как компания пережила нынешний кризис?

– «МСМ-5» частично загружена работой. Благодаря муниципальному заказу мы нормально работаем, массовых сокращений не было – как работали порядка 5000 человек, так и осталось. Было время, когда отправляли людей на пару недель в отпуск без сохранения заработной платы, но потом поняли, что на этом много не сэкономим, и прекратили эту практику. А так, чтобы, как некоторые компании, сокращали рабочую неделю до трех дней, такого не было. Правда, сказать, что у нас сейчас полная загрузка, нельзя. На данный момент – около 50%.

– Это в основном Москва?

– Нет, на московские объекты приходится незначительная часть. Это произошло из-за того, что в последнее время на торги выходят фирмы-однодневки, которые выигрывают их с 40–45%-ным снижением. Потом эти же компании приходят к нам и пытаются с нами договориться. Я понимаю скидку в 5–10%, но ведь не удешевишь строительство в два раза! Если тонна арматуры стоит 25 000 руб., ты не купишь ее за 18 000 руб. И если нужно 3000 кубов бетона, то не положишь 2000 кубов.

– Как же вы выживаете, если загружены всего на 50%?

– Сейчас на грани рентабельности. Например, чтобы заплатить рабочим заработную плату 20 млн руб. в месяц, мы должны заработать минимум 300 млн руб.

– Какой у вас кредитный портфель?

– Я в этом вопросе очень консервативен. Зачем брать 10 млрд, когда можешь вернуть только 7 млрд руб. Одно время был соблазн взять кредит, выкупить землю, построить. Но когда начинаешь смотреть на возврат кредита, понятно, что при малейшем сбое ты рискуешь компанией. Поэтому максимум, который позволяем себе, – кредиты до 2 млрд руб.

– Не было соблазна стать девелопером?

– Для этого нужно уйти от производства, сократить людей. У нас нет свободных средств, чтобы пойти и вложить. У нас все деньги в машинах и оборотных средствах. В этом наше конкурентное преимущество – кто-то побежит в банк за деньгами, а мы же сразу поставим кран и начнем работу. Чтобы вы представляли – строителей у нас порядка 3000 человек, механизаторов – порядка 2000. Только самосвалов у нас около 800 единиц.

– Насколько дорого содержать этот парк?

– Чтобы вся наша техника работала, только на горюче-смазочные материалы нужно 30 млн руб. в месяц.

– Почему вы хотели войти в проект «Кутузовская миля»?

– Мы такого решения не принимали и до определенного момента даже и не знали, что есть такой проект. Нам было дано поручение помочь с достройкой «Кутузовской мили» на одном из совещаний Владимира Ресина – говорилось, что там есть обманутые дольщики и объект по поручению мэра Москвы должен быть закончен.

– Почему потом последовал конфликт с владельцем контракта – гендиректором ФЦСР Петром Ивановым?

– Иванов был на этом заседании, он сказал, что хорошо будет, если мы войдем в проект, и он готов работать с нами, если мы решим все вопросы с Mirax Group. Сам он общаться с ними не захотел. Мы полтора месяца договаривались с Mirax, в итоге подписали соглашение, по которому мы брали на себя колоссальную ответственность по достройке объекта. После этого на одном из совещаний у Ресина Иванов начинает прямо у него в кабинете поливать меня грязью. Самое главное – я не понимаю, в чем меня обвиняют, ведь я выполняю поручение Ресина! Думаю, Иванова испугала перспектива, что мы будем изучать всю финансовую документацию. Может, там все жилье уже продано?! Но на этом все и закончилось. Больше я его не видел. Потом появилось какое-то покушение, какая-то грязь в мой адрес, статьи в СМИ, что я на него покушаюсь.

–То есть вы больше проектом не интересовались?

– Я и не могу им интересоваться, пока у нас не будет всей документации. Если там нет правовой базы, то, какая бы экономика ни была, мы в него не войдем.

– Зачем вы за него так держитесь?

– Никто за этот проект не держится. Есть поручение Ресина, и его мы пытаемся исполнить. Пусть нам в мэрии скажут, чтобы мы ушли, и мы уйдем. Я могу понять, если бы мы потратили кучу времени и денег на этот проект. А так мы пока ни копейки в него не вложили. А нас преподносят как рейдеров, убийц и еще черт знает кого. Нам этот проект выгоден только с имиджевой точки зрения: вот взяли сложный объект, погасили социальную напряженность. Нам не впервой такие объекты вести. Когда что-то случается в городе, всегда вызывают нас. И когда дом взорвали на Гурьянова, и когда провалы разные случаются.

– Хотите сказать, что вам ничего не компенсируют?

– Если сгорел дом, что же я пойду и скажу: дайте мне [на этом] заработать денег? Вот буквально недавно на трассе Москва – Дон упала опора. Это случилось в 5.35, в 6.30 там уже стоял наш кран.

– Вам так рано звонят?

– Да, и в три ночи звонят, я телефон не отключаю. А рабочий день у меня начинается в 6.30.

– Какие объекты вы достраиваете за других?

– Для Москвы только жилой дом на Люберецких полях. Остальное в Подмосковье: два корпуса – в Красногорске, три – в Балашихе, шесть – в Железнодорожном.

– В каких регионах работает «МСМ-5»?

– Если надо идти на Дальний Восток, мы идем. Надо на остров Русский, идем туда – там мы строим дорогу. Также строим дороги в Сочи, взлетную полосу в «Шереметьево», в «Пулково».

– Какой портфель инвестиционных проектов?

– Около 150 000 кв. м. Остальное подряды.

– Во сколько вы бы оценили «МСМ-5»?

– Мы ведь не продаем компанию, поэтому не могу ответить на этот вопрос.

– Вы еще работаете на подмосковных торфяниках. Какие работы там проводите?

– Выполняем работы по инженерным изысканиям и проектированию гидротехнических сооружений. Параллельно с проектированием приступили к выполнению работ по комплексу гидротехнических сооружений для обводнения торфяных земель. Работы ведутся на территории 11 районов, в которых насчитывается 32 торфяных месторождения. Задействовано более 600 человек, 161 единица машин и механизмов. Общая площадь обводняемых территорий – около 22 000 га.

– Дорогой контракт?

– 1 млрд руб., но это затратная работа. Представляете, перебросить технику в Клин, Луховицы и т. д?

– В этом году будет смог?

– Мы обязаны сделать так, чтобы его не было.

– Как оцениваете рынок недвижимости?

– Сейчас вялотекущий рост. Вы сами видите, жилья экономкласса почти нет в Москве, а бизнес-класс мало кому доступен. Поэтому многие пошли за квартирами в Московскую область, и там сейчас реально большая конкуренция. Например, силовым структурам в конце года надо было купить большой объем жилья, они так и не смогли найти.

– Как изменились отношения с городскими властями?

– А как они могут измениться, если мы им еще себя не показали? Мы сейчас пытаемся участвовать в конкурсах, аукционах и т. д.

– Как вы оцениваете инициативы столичных властей – по дорожному строительству, например?

– Такого количества денег на дороги никогда не выделялось. Раньше строили 5 млн кв. м жилья, а дорог – в разы меньше. В итоге явный перекос в одну сторону. Поэтому то, что разворачивается, имеет большие перспективы.