В «Новой опере» спели ямщицкую лирику

Не в каждом музыкальном театре творческим лидером является директор, тем более не в каждом он садится за рояль. Директор «Новой оперы» Дмитрий Сибирцев бессменно восседает за клавиатурой все шесть концертов придуманного им фестиваля. Фестиваль посвящен памяти и 90-летию со дня рождения Ирины Архиповой и содержит выступления только баритонов труппы. Такая монохромность оригинальна - объяснение ее в том, что Архипова в свое время вывела в люди именно баритонов, Владимира Чернова и Дмитрия Хворостовского, и вообще отдавала предпочтение этому голосу. С другой стороны, выбором баритональной краски фестиваль дистанцируется от долгоиграющего внетеатрального проекта Сибирцева «Тенора XXI века» и оставляет лазейки в будущее, когда можно будет провести фестивали одних сопрано, одних басов, одних контратеноров и т. п.

Поют баритоны весьма разный репертуар. Игорь Головатенко - французскую и итальянскую камерную музыку, Алексей Богданчиков - Чайковского, Анджей Белецкий - Шопена и Монюшко, Владимир Байков - Танеева, Василий Ладюк - Свиридова. А вот Илья Кузьмин выбрал русский романс.

Как ни удивительно, но во всей программе, посвященной этому жанру, не было ни Чайковского, ни Римского-Корсакова, ни даже Даргомыжского, а классик жанра Глинка был представлен лишь цитатой, которую привел ведущий концерта музыковед Михаил Сегельман, - «Фабрику русского романса пора бы закрыть»: гений имел в виду, что романсы в его время повадился писать едва ли не каждый.

Вот продукцию этой фабрики и исполняли Илья Кузьмин с Дмитрием Сибирцевым. Самыми знаменитыми композиторами в программе оказались Александр Гурилев и Петр Булахов, большую же часть романсов написали авторы мало известные, неизвестные и анонимные - их произведения нередко идут под грифом «русская народная песня», хотя в лучшем случае маскируются под народное творчество.

Вместе с тем образцы продукции артисты отобрали по строгому принципу: в них должны были обязательно содержаться слова из набора «ямщик, тройка, степь и колокольчики» (вариант - «бубенцы»). Образцов ямщицкой лирики хватило на полноценную программу и наверняка еще осталось. В русской культуре ямщик, оказалось, такой же важный персонаж, как у австрийцев шубертовский путник. Наш так же одинок, несчастен, преследуем горькими думами - разве что он больший любитель быстрой езды.

Первые образцы жанра были сугубо дворянским развлечением: в середине XIX в. романсы Гурилева, Булахова и неизвестных сочинителей-любителей пелись в гостиных и салонах. Позже они выбрались на улицу и в начале XX в. расположились в ресторане. Их авторы, например композиторы Яков Фельдман, написавший песню «Ямщик, не гони лошадей», или Николай Бакалейников, создавший «Ну быстрей летите, кони», дожили до середины XX в., а поэт-имажинист Александр Кусиков, автор текста песни «Бубенцы», и вовсе скончался в Париже в 1977 г.

К этому времени ямщицкую лирику давно поглотила массовая культура, которой еще не существовало в пору критикуемой Глинкой фабрики. Сегодня любая звезда может спеть на свой лад и «Однозвучно гремит колокольчик» Гурилева, и «Эй, ямщик, гони-ка к «Яру» Евгения Юрьева - цыганский извод традиции. Но есть и обратная тенденция - петь романсы как высокую музыку, фрачно и академично. Именно так и преподнесли нам ямщицкую эстетику Илья Кузьмин и Дмитрий Сибирцев. Второй проявил себя надежным партнером, а первый обнаружил качество, свойственное не каждому мастеру: чем более известен и запет был романс, тем свежее и многограннее он у него получался. Такое бывает: кто не услышал в исполнении Кузьмина анонимную «Степь да степь кругом», что-то потерял.

В финале пьесы Владимира Сорокина «Щи» ямщики, выпив и перекрестясь, отправляются в неизвестную темную даль, чтобы погибнуть в снежной буре. Сегодня кого-то из них удалось отыскать и отчистить.