От редакции: Пограничник права
Обвинения, составленные российскими прокурорами, убеждают наши суды, но не убеждают заграничные. В свою очередь, западные прокуроры полагают, что российские коллеги не желают им помогать, когда дела россиян рассматриваются за рубежом. Так было в швейцарских процессах предпринимателя Сергея Михайлова и кремлевского завхоза Павла Бородина. Они считались опальными на Западе, но к ним не было претензий на родине. Перед голосованием в Совете Федерации сторонники Устинова вспоминали о его успехах в российских судах. Противники – о провалах в судах на Западе. Гусинский окончательно выиграл у России в Европейском суде по правам человека, который признал, что арест предпринимателя был незаконным и использовался “в качестве стратегии ведения коммерческих переговоров” о продаже его собственности. А Лондонский магистратский суд отказал России в выдаче Бориса Березовского и Ахмеда Закаева, сочтя предъявленные им обвинения бездоказательными, т. е. голословными.
Спорить о том, была ли проделанная прокурорами работа откровенной халтурой, либо европейские суды все-таки руководствовались какими-то политическими мотивами, довольно бессмысленно. Другое дело, что российская прокуратура устроена таким образом, что оценить ее деятельность сложно в принципе, поскольку одни цели прокуроров откровенно противоречат другим и, выполняя один показатель, они невольно теряют в другом.
На сайте ведомства Владимира Устинова в Интернете публикуется множество новостей о ежедневных успехах его сотрудников. Большинство из них посвящены тому, как прокуроры отстояли права слепых, ветеранов или инвалидов, помешали лишить жилья несовершеннолетнего сироту, заставили руководителя предприятия выплатить зарплату сотрудникам или отменили распоряжение директора колхоза, который незаконно установил штрафы за хищение сенажа и силоса (это из последних сообщений).
Понятно, что на первые полосы газет попадают совсем другие новости, но, если открыть закон “О прокуратуре РФ”, становится ясно, что миссия Владимира Устинова – не только и не столько в том, чтобы ловить олигархов.
Участие в расследовании уголовных дел – это лишь шестая по счету функция прокуроров, а предыдущие пять связаны исключительно с надзором. Подчиненные Устинова должны следить за тем, чтобы чиновники всех уровней, милиционеры, армейские чины, начальники тюрем, судебные приставы и сами прокуроры соблюдали закон и не нарушали права и свободы граждан. Это означает, что если гражданина незаконно арестовали и судят по сфабрикованному делу или если чиновники издают незаконные инструкции, то немедленно должен появиться прокурор и все исправить.
Но проблема в том, что прокуроры не только следят за коллегами из МВД или ФСБ, но и сами расследуют некоторые уголовные дела, попадая в очевидный конфликт интересов. Тщательное соблюдение процессуальных норм и забота о правах подозреваемых и обвиняемых не способствуют улучшению статистики раскрываемости преступлений. Именно по этой причине во многих западных странах прокуратура занимается только поддержкой обвинения (как во Франции). А за соблюдением законодательства следят суды, т. е. надзорные и следственные функции, как правило, разделены (правда, есть и исключения – например, португальская прокуратура). Бывший замглавы президентской администрации Дмитрий Козак предлагал в свое время избавить прокуроров от несвойственных им следственных задач и подчинить Минюсту, но Владимиру Устинову удалось отбиться. Генпрокурор всегда выступал категорически против всех либеральных начинаний, включая судебные санкции на арест.
Очередное назначение Устинова свидетельствует о том, что никакой реформы вверенного ему ведомства в ближайшие годы не произойдет. А значит, измениться могут скорее количественные, чем качественные показатели работы прокуроров.