От редакции: Тайна и опасность

Отношение власти к гражданам определяется ее готовностью поступиться тайнами во имя жизни и здоровья людей. Двадцать лет назад, утром 26 апреля 1986 г., перед чиновниками в Москве и на Украине встал вопрос, как быть с информацией об аварии на Чернобыльской АЭС. Решили: никак. В день аварии жители Славутича загорали и радовались необычайно яркому солнцу.

Первые два дня советский ареопаг действовал в духе предшественников, которые промолчали об испытаниях ядерного оружия на Тоцком полигоне в 1954 г. и аварии, которая произошла в 1957 г. на химкомбинате “Маяк”, производящем оружейный плутоний. Тогда излучению подверглись 40 000 участников учений на Тоцком полигоне и десятки тысяч жителей Челябинской области.

В 1986 г. члены Политбюро по старой привычке предпочитали верить не реальности, а документам: “...По мнению 3-го Главного управления Минздрава СССР, принятие специальных мер, в том числе эвакуация населения из города, не требуется”. Вечером, когда западные радиостанции уже говорили о катастрофе, Москва молчала. Лишь вечером 29 апреля, когда угроза жизни и здоровью тысяч людей стала очевидной, появилось официальное сообщение: “Радиационная обстановка на электростанции и прилегающей местности стабилизирована. <...> Уровень загрязненности превышает допустимые нормы, однако не в той степени, чтобы требовалось принятие специальных мер для защиты населения”. Киевляне, уже собиравшиеся покинуть город, прошли в первомайских колоннах по Крещатику. Был проведен и этап велогонки мира.

Жертвами преступной трусости властей стали десятки тысяч мирных жителей в зоне заражения и солдат, брошенных без лишних объяснений и защитного снаряжения на ликвидацию последствий аварии. А вот что писал тогда председатель госагропрома СССР Мураховский: “При соответствующей переработке всю продукцию (полученную в пораженных радиацией районах. – “Ведомости”) можно использовать на пищевые цели. <...> При забое крупного рогатого скота и свиней обмыв животных и удаление лимфатических узлов приводят к получению пригодного для употребления мяса”.

Погибли несколько десятков пожарных, военных и гражданских специалистов.

Не предупреждали об опасности и врачей 6-й московской городской больницы, куда поступили на лечение чернобыльцы, получившие гигантские дозы облучения. Вскоре после операций умерли несколько хирургов и медсестер.

Следствием засекречивания сведений о радиоактивном заражении местности стал резкий рост числа заболевших раком, увеличение количества заболеваний щитовидной железы, печени и костного мозга. Доверие к власти было окончательно подорвано, что, вероятно, стало одной из причин краха СССР.

Извлекло ли государство уроки из чернобыльских событий? На первый взгляд – несомненно: 42-я статья Конституции гарантирует гражданам право на достоверную информацию о состоянии окружающей среды, а 41-я предусматривает ответственность должностных лиц за сокрытие сведений об обстоятельствах, создающих угрозу жизни и здоровью людей. Аналогичные нормы предусматривает и закон “О государственной тайне”. Нужно отдать должное Минатому, МЧС и персоналу АЭС, которые, как правило, сообщают о ЧП на ядерных объектах.

Однако спецслужбы крайне ревниво относятся к появлению любых сведений об авариях и ЧП на военных объектах. Вспомним, что за разглашение данных о неудовлетворительном состоянии списанных атомных субмарин было возбуждено уголовное дело против эколога Александра Никитина и журналиста Григория Пасько. А недавно госорганы получили новые основания для засекречивания информации об авариях. Принятый в феврале указ президента “О перечне сведений, отнесенных к государственной тайне” причисляет к секретам данные о ядерных испытаниях прошлого и “сведения о степени обеспечения безопасности населения”. Делать явное тайным могут разные ведомства – от ФСБ до Минздравсоцразвития. Но в российских условиях указ и инструкция для сотрудников спецслужб и госчиновников часто весомее закона и Конституции. И это очень тревожное обстоятельство.