От редакции: Правосудие и месть
Исполнилось 10 лет указу Бориса Ельцина № 724 о моратории на исполнение смертной казни. Через полгода, 1 января 2007 г., в Чечне должны заработать суды присяжных, и тогда прекратит свое действие запрет Конституционного суда на вынесение смертных приговоров. Очень мало времени остается у российского общества на то, чтобы решить, может ли государство лишать жизни своих граждан, преступивших закон.
Москва стоит перед трудным выбором. Россия обещала отменить казнь, вступая в Совет Европы, напоминают сторонники отказа от высшей меры. Электрический стул и инъекция яда сохраняются в США, возражают противники. Кроме того, добавляют последние, с нынешним разгулом организованной преступности и терроризмом невозможно бороться иначе чем смертной казнью. Приводят они и экономические доводы: дескать, пуля или инъекция значительно дешевле, чем 120 000–150 000 руб. в год, необходимые для содержания заключенных в тюрьмах особого режима. Большинство граждан России согласны с ними – по данным социологов, от 74% (ФОМ) до 84% (ВЦИОМ) опрошенных считают необходимым отменить мораторий на смертные приговоры. Но вот парадокс: по данным “Левада-центра”, 53% респондентов наиболее суровым наказанием считают пожизненный срок, 39% – смертную казнь.
Насколько оправданны ожидания сторонников смертной казни? Материальная сторона: по данным судебного департамента при Верховном суде, в 2005 г. пожизненный срок получили 64 осужденных. Всего же, по данным Федеральной службы исполнения наказаний, в местах заключения находится около 1500 смертников и осужденных к пожизненному заключению.
Нематериальная сторона: как показывает опыт России и других стран, ужесточение наказаний не ведет к снижению преступности. В частности, после возвращения в 1950 г. высшей меры наказания в советский УК (отменена в 1947 г.) уровень преступности только вырос. Наконец, кого хотят остановить ревнители жестких наказаний? Смертной казни для террористов в нашем УК нет, максимальное наказание по 205-й статье – пожизненное заключение. Но даже если восстановить смертную казнь, она вряд ли остановит террориста. Для него гибель от рук государства – предел мечтаний, она возлагает на него венок мученика. А если говорить о суровости наказания, то неизвестно, что более жестоко – мгновенная смерть или пожизненное заключение. По словам тюремных психологов, многие преступники, осужденные к пожизненному заключению, говорят: “Лучше бы меня расстреляли”.
Казнь за умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами, за покушение на государственного деятеля или сотрудника правоохранительных органов выглядит как месть. Но может ли государство заниматься кровной местью или становиться ее орудием? Кроме того, если учесть методы дознания, допускаемые отечественными правоохранительными органами, и число судебных ошибок, то сохранение смертной казни выглядит опасной угрозой.