От редакции: Нравственность и сила
Российские граждане вверяют государству не только политический голос, но и нравственный суд. Вероятно, потому, что лучше европейских интеллектуалов чувствуют неизбежность экзистенциального тупика.
Недавний опрос ВЦИОМ о морально-нравственном климате в обществе принес результаты отчасти предсказуемые, отчасти удивительные. За последние 10–15 лет россияне стали более циничными (так полагают 54% опрошенных против 14%) и образованными (43% против 34%), но зато в россиянах, по их же мнению, стало меньше честности (66% против 9%), доброжелательности (63% против 11%), искренности (63% против 9%), бескорыстия (67% против 8%), патриотизма (60% против 17%). Ослабло взаимное доверие (65% против 9%), верность товарищам (49% против 12%), способность к сотрудничеству (35% против 27%), трудолюбие (43% против 30%). Морально-нравственный климат в обществе в целом за последние годы изменился, по мнению большинства, в худшую сторону.
Несмотря на то что в старших возрастных категориях эти представления выражены острее, их не спишешь только на старческое брюзжание и ностальгию: раньше и трава была зеленее, и солнце ярче. Так же думают граждане многих стран. Например, прошлогодний опрос Gallup показал, что 77% жителей США негативно оценивают моральное состояние американского общества. Причем подавляющее большинство американцев уверены, что ситуация ухудшается. Так считает 81% опрошенных (в 2004 г. – 77%, в 2002 г. – 67%). Россия может даже похвастать положительным трендом: с прошлого опроса ВЦИОМ в 2005 г. возросла доля тех, кто считает, что положение дел улучшилось (с 7% до 15%), и уменьшился процент тех, кто отмечает ухудшение (с 79% до 61%).
Но есть между нами разница. Американцы считают, что главная вина за происходящее лежит не на индустрии развлечений, которая зарабатывает на использовании образов насилия, и не на властях, которые недостаточно ограничивают этот бизнес, а на семье, на родителях каждого ребенка. Наши соотечественники в области морали склонны отводить главенствующую роль государству: поддержание общественной морали без него невозможно, уверены 76%, причем по сравнению с 2005 г. доля “государственников” в области общественной морали выросла на 10%. Лишь 18% полагают, что мораль и нравственность – это сфера частной жизни, в которую государство вмешиваться не должно.
Нравственность – далеко не первая сфера жизни, в которой россияне уповают на государство. Точно так же они не претендуют на личную роль в политике и экономике. По данным “Левада-центра”, 94% россиян полагают, что они “не оказывают совершенно никакого влияния на текущие процессы”, 39% ощущают “малую” и “крайне малую” ответственность за то, что происходит в стране, не чувствуют ее вовсе 43%. При этом больше половины опрошенных (53%) чувствуют себя свободными людьми (44% так о себе не думают).
Получается, что чувство свободы не связывается с участием в общественных делах и для многих оно означает отсутствие ответственности и участия. Да, опросы фиксируют постоянно растущий уровень потребительского оптимизма и уверенности в завтрашнем дне. Возможно, у граждан появилась уверенность, что они научились обеспечивать себя, а возможно, им кажется, что получающее сверхдоходы государство наконец-то стало делиться ими с населением.
Итак, экономической самостоятельности, похоже, стало больше, но самостоятельным субъектом в общественной жизни, а также, как теперь выясняется, и в сфере нравственности среднестатистический россиянин себя не чувствует. От внешнего мира он старается взять по максимуму, не пытаясь его изменить.
Это один вывод. Другой связан с представлением о ностальгических мотивах, которыми руководствуются пожилые россияне, констатируя падение нравственности и взывая к государству.
Когда они требуют от государства обуздать аморальную вакханалию в обществе, это, вероятно, выражение тоски по четкой системе моральных правил, которой все обязаны следовать. Они ориентируются на Советский Союз, в котором общественная мораль поддерживалась единой, общей для всех идеологией (и потому больше похожей на религию) и мощными средствами принуждения.
С крушением СССР институты принуждения деградировали, а новой религиозной цели не появилось. Интересно в этой связи, что от 60% до 80% опрошенных относят себя к православным, но нынешний Великий пост соблюдают, по данным “Левада-центра”, лишь 2%.
Чтобы заполнить моральный вакуум, государство может попытаться снова стать учителем и создать обязательную для всех политическую религию – такие попытки предпринимаются, а может (что гораздо перспективнее) стремиться к установлению общей для всех законности. Лучше, когда законы одинаковы для всех, а убеждения вполне могут и различаться.