Политэкономия: Государство лучшего качества

Парадоксы современного русского сознания можно описать причудливой на первый взгляд формулой «Больше государства – больше реформ». О чем свидетельствуют последовавшие один за другим и вроде бы не связанные между собой опросы «Левада-центра» «Реприватизация: за или против?» и «Экономические реформы».

Удивительно, но один и тот же народ в большинстве своем требует передачи крупных предприятий государству (46%), одобрительно относится к принудительному выкупу собственности у частников (те же 46%), считает, что на товары должны устанавливаться твердые цены (55%), не готов пускать иностранцев на российские предприятия, склонен к установлению предельного потолка роста доходов и при этом в принципе одобряет рыночные реформы.

Последнее обстоятельство опровергает расхожий тезис о том, что само слово «реформы» или понятие «рынок» ничего, кроме раздражения, не вызывают. Странным образом позитивное отношение к реформам предполагает понимание того, что речь идет не только и не столько о процессах последних восьми лет, но главным образом о трансформации экономики, которая началась в 1992 г.; и если в 2000-м лишь 14% опрошенных считали, что преобразования принесли больше пользы, чем вреда, то в 2007-м таких стало уже 43%! Соответственно, если семь лет тому назад 76% были убеждены во вредоносности реформ, то сегодня таких всего-то 35%. Число полагающих, что лично они выиграли от перемен, происходящих в стране, выросло с 1999 г. в три раза! Значит, вопрос в другом: какой смысл вкладывают граждане в понятие «рыночные реформы»?

Вполне очевидно, что респондентов не устраивает высокая социальная цена реформ, несправедливость, трактуемая как разница между доходами богатых и бедных. Они не против частной собственности в сфере малого и среднего бизнеса, но за государственный уклад, когда речь идет о крупных предприятиях. Опрошенные в большинстве своем за реформы, но постепенные, хотя немало и тех, кто считает, что закончить их следует как можно скорее. Позиция этого социологически измеримого большинства – не важно, называем мы его путинским или нет, – проясняется, когда задается вопрос о том, что мешает реализации преобразований. Главные препятствия – сопротивление чиновников, бюрократии (25%) и неисполнение на местах принятых законов (24%). Все остальные факторы сильно отстают, включая «люди разучились работать» (19%). Значит, большинство – за государство, но не за классический патернализм, не за государство-отца, а за государство-реформатора, за эффективную административную машину и дееспособную бюрократию. Словом, сформулирован четкий запрос общества на административную реформу.

Соответственно, тем самым снимается кажущееся противоречие между требованием «Больше государства!» и формулой «Больше реформ!». Возможно, именно этому запросу и соответствует имидж высшего чиновника, выбранного в качестве преемника, представляющий собой коктейль из «государственника» и «либерала» одновременно.