Политэкономия: Славный старый мир
Старая шутка о капитализме, который «загнивает, зато как пахнет», обрела новый высокий смысл. И начали разговор о загнивании капитализма не у нас, а, как теперь снова говорят, «за океаном». Редкий западный обозреватель не задается вопросом: а что же теперь будет с, так сказать, «нашим общественным строем»? Почему он не смог противостоять напору разрушительной стихии и понадобилось вмешательство государства? Означает ли это, что невидимая рука рынка сделала свое дело и теперь может уходить?
У нас в России, которая стала частью «плоского мира» (Томас Фридман) и потому подвержена всем болезням мировой цивилизации, аналогичные действия государства по спасению рынков от кризиса тоже воспринимаются многими как торжество дирижизма и становятся дополнительным аргументом в пользу огосударствления экономики.
Британская Times в субботней передовице сравнивает беспрецедентные меры денежных властей США с новым курсом 30-х гг., отмечая при этом, что Франклин Делано Рузвельт «отдыхает» на фоне такого вмешательства в экономику. «Западному капитализму еще предстоит поработать, чтобы восстановить общественное доверие», – заключает автор редакционной статьи.
Английский же Economist цитирует книгу «Хороший капитализм, плохой капитализм...», разделяющую капитализм на предпринимательский, «крупнофирмовый», олигархический и государственный. Наихудшая форма – сочетание последних двух типов – присуща развивающимся рынкам. Корпоративные поглощения и экспансия государственных суверенных фондов резко увеличивают роль государства в экономике.
Что же, наступает новая эра? Сбылось пророчество Лестера Туроу, который в своей классической работе «Будущее капитализма» предрекал этой формации «глубокую метаморфозу»: «Технология и идеология потрясают основы капитализма XXI в.»?
Начнем с ситуации в России. Она предсказывалась ответственными экономическими аналитиками. Прогнозировалась Минфином. Вокруг нее велись споры с участием, например, Егора Гайдара, который был настроен пессимистично. Победил пессимизм, т. е. адекватный взгляд на течение событий. Победили экстраполяции, основанные на здравом смысле и понимании природы государственного капитализма, при котором частный корыстный интерес не служит общему благу при помощи конкуренции, а гребет под себя и только под себя. Для снятия рисков, собственно, и затевался стабфонд, шла борьба за снижение масштаба госрасходов и против низкого НДС. Меняет это что-то в природе капитализма, рынка, частной собственности? Пожалуй, что нет.
Алан Гринспэн в своей книге «Эпоха турбулентности», отвечая критикам капитализма, обращал внимание на то, что в течение всего послевоенного периода – до Рейгана и Тэтчер – степень вмешательства государства в экономику в евроатлантическом мире была очень велика. Но сути капитализма и его природы это не меняло. Просто существовали менее эффективные и более эффективные модели.
Кстати, по поводу изменения миропорядка тоже есть сомнения: а правда ли то, что мир стал другим? Может, наоборот, он всего лишь подражает сам себе, своей былой биполярности?