От редакции: Сами мы не местные
В кризис богатые становятся беднее, а бедные переходят в разряд нищих. Проект реанимации депрессивных территорий Министерство регионального развития подготовило очень вовремя: по данным мониторинга за январь, в 47 регионах доходы упали более чем на 30%, а у самых пострадавших – на все 50–60%. Во вторую группу входят территории, в которых и до кризиса не наблюдался экономический бум.
Главная идея законопроекта «О зонах территориального развития» разумна – создать в этих регионах благоприятные условия для привлечения инвестиций. Предполагается, что компании, «прописанные» в этих зонах, получат особый налоговый режим, бюджетные ассигнования из инвестфонда, госгарантии по кредитам, бюджетные субсидии и упрощенный порядок предоставления земельных участков.
Особый налоговый режим – это снижение ставки налога на прибыль с 20% до 18%, при том что сейчас мало кто может рассчитывать на прибыль в принципе. Ассигнования из инвестфонда вправе получить только проект стоимостью свыше 5 млрд руб. Есть ли в депрессивных регионах бизнес такого масштаба? К тому же инвестфонд сейчас фактически заморожен. А бюджетные субсидии бизнесу в условиях, когда доходы упали наполовину, вообще маловероятный сценарий.
Мировая практика изобилует успешными примерами реанимации депрессивных территорий. И судя по всему, наши чиновники знакомы с рецептами успеха. Например, в законопроекте предлагается развивать наиболее жизнеспособные центры, где бизнес хоть сколько-нибудь диверсифицирован и есть кадровый резерв. За счет этих локомотивов у отстающей территории есть шанс подняться. А идея привлекать бизнес в регион за счет упрощения административных барьеров сослужила отличную службу немалому числу успешных губернаторов по всему миру.
Но есть одно принципиальное условие: везде, где властям удалось оживить какую-то территорию, решения принимались в тесной координации с местным сообществом. Именно общественные комиссии решали, на что потратить бюджетные деньги, когда США запустили программу развития Аппалачей – самого старого района добычи угля и железной руды, где в 60-е гг. индустрия стала отмирать, а население осталось без работы. Местное самоуправление сыграло важнейшую роль и в оживлении Рурской области Германии: когда-то там зародилась промышленность страны, но затем территория стала превращаться в омертвевшую грязную промзону.
Чтобы превратить эти территории в процветающие, каждый раз применялся совершенно индивидуальный набор мер. Инструментов развития множество. Невозможно предусмотреть их, сидя в столице и не зная особенностей и проблем конкретной территории.
Было бы разумно предложить различный набор мер хотя бы для каждой группы, к которой принадлежит отстающий регион. Ведь собственно депрессивные – это регионы с падающим промышленным производством. Но у нас принято относить к ним и просто слаборазвитые территории, и группу удаленных районов. А ведь у всех трех групп своя специфика. И даже депрессивные регионы сильно различаются. Эксперты делят их на три большие подгруппы. Это текстильные регионы, которые отмирают уже довольно давно. Угольные и старые металлургические регионы. И территории, где расположены бывшие советские, а ныне невостребованные машиностроительные производства.
Есть, конечно, универсальные рецепты: поскольку депрессивные регионы отличаются невысоким уровнем образования населения, любые вложения федерального бюджета в переподготовку местных кадров, обучение и образование – включая школьное – будут способствовать развитию региона. Но увидеть серьезный результат можно только при условии, что подготовка кадров будет организована в соответствии с запросами местного бизнеса. Развитию любого региона всегда способствует и строительство инфраструктуры: дорог, электростанций, аэропортов, бизнес-центров. Но эти ассигнования тоже не дадут ожидаемого эффекта, если не будут учтены потребности местного бизнеса.