Борьба с подлинностью

Прошлое в России – не музей и не книга с картинками, а нечто живое. Власти прошлым занимаются в каких-то своих целях. Сознательные граждане – тоже. И страницы прошлого становятся полем битвы за "образ Родины". То, что происходит с Москвой (мы написали об этом редакционную статью в который раз) – часть этой борьбы. Не думаю, что Лужков, Ресин, Батурина и другие приближенные строители – просто дикари. У них есть идеи, они их даже формулируют. Например так: "Москва – не Рим". Это, наверное, означает, что городу нужно обновление. При этом есть и забота о прошлом. Это прошлое, например ансамбль в Царицино, нужно прибрать, приукрасить, чтобы выглядело благолепнее. Благолепие, естественно, подбирается по собственному вкусу. И Военторг "прибрали", и гостиницу "Москва", и еще сотни памятников. Это, конечно, дикость. Но дикость только на фоне европейского отношения (и на фоне советской традиции качественной реставрации, которая существовала параллельно с варварством) с ее традициями любви к подлинности. Тут нет понимания подлинности. Прошлое видится как неубранная комната или даже недостроенный дворец. Дворец недостроенный – надо достроить. Батурина говорит, что в Венеции "жуткие облупившиеся дома – страшное зрелище на самом деле". И правда там такие дома. 

То же относится и к переписыванию учебников. И к комиссии по борьбе с фальсификацией истории. И к тому, что Сталин у них непременно должен быть эффективный менеджер, иначе они чувствуют себя неуютно. Нужно эту фигуру как-то приодеть, а то уж очень "страшное зрелище на самом деле". Они чувствуют себя неуютно в настоящем, но не знают, что с этим делать. В настоящем слишком опасно что-то реформировать, да и есть, что терять. Хотят удержаться в настоящем, поэтому берутся за прошлое. Это сценарий давно описанный классиком. 

Я сам долго считал, что разрушение Москвы – результат только варварства и жадности. Но нет. Это вполне осознанная деятельность по уничтожению подлинности. Архитектура – одна из немногих сфер, где подлинность вполне осязаема, поэтому она и уничтожается. В истории с подлинностью все гораздо труднее. Историческая правда – скользкая материя, поэтому делаются попытки создать "правильную" интерпретацию и потом ее защищать от "фальсификаций".