Великая судебная реформа 1860 гг. удалась, потому что на то была царская воля

Великой судебной реформе 20 ноября исполняется 145 лет. Эта реформа – модельная для России. С точки зрения и блестящего замысла, и честных попыток ее реализации, и профанации в течение долгих десятилетий. Профанации, которая затянулась до сегодняшнего дня, несмотря на попытки в 1990-е гг. реанимировать институты 60-х гг. XIX в.

Судебная реформа была частью той самой модернизации России, и оценивать ее можно в контексте отмены крепостного права, случившейся тремя годами ранее. Собственно, Александр II сделал решительный шаг к судебной реформе как раз в 1861 г., когда поручил разработку законов комиссии во главе со статс-секретарем Госсовета Сергеем Зарудным. По нынешним понятиям это были не просто технократы, но и либералы-западники: институты мировых судей, судов присяжных, адвокатуры, состязательности процессов, открытости заседаний, несменяемости судей, по сути, были заимствованными. Судебные уставы, введенные указом от 20 ноября 1864 г., соответствовали логике развития России, ее обуржуазивания. В смысле, описанном Фридрихом Энгельсом: «Буржуа нуждаются для процессов, касающихся собственности, по крайней мере в такой гарантии, как гласность».

История судебных уставов показывает, что для реализации реформ существуют вполне реализуемые технологии, но еще важнее – политическая воля. С этим, во всяком случае на тот момент, проблем не было. Александр II предоставил реформам политическую крышу. В результате, как писал Владимир Набоков, чей дед служил министром юстиции и вплоть до своей вынужденной отставки в 1885 г. защищал плоды судебной реформы от Константина Победоносцева, суд в России «стал великолепным институтом, причем не только на бумаге».

Институциональные основы нового судопроизводства, особенно принципы независимости судей и суд присяжных, подвергались постоянным административно-политическим атакам. Как, впрочем, и российская судебная реформа образца 1990-х гг. В одинаковой – что для конца XIX в., что для начала XXI в. – тональности подвергался критике суд присяжных и ограничивалась его компетенция. Но надо признать, что у сегодняшней судебной контрреформы существует более фундаментальное основание, чем у процессов более чем столетней давности. Институты, быть может, и существуют, но ментальных изменений в головах судей не произошло. Больше того: их формализм, некомпетентность, неширокая образованность дополнились в ряде случаев корыстью. Отсюда и проблемы с заказными уголовными процессами и незащищенностью прав, в том числе права частной собственности, фундаментального для успешной реализации любой модернизации – хоть технологической, хоть экономической, хоть политической.

В присяге судьи, введенной во времена великой реформы, были слова «творить суд по чистой совести» и «держать ответ пред законом и пред Богом», судебные приставы же давали обязательство «не причинять с умыслом никому ущерба <...> вверяемые <...> интересы ограждать как свои собственные». Вот с этим – самые главные проблемы.