В этом году мы потеряли многих соотечественников, которые одним своим присутствием делали жизнь думающей части общества более осмысленной. В обиход давно пора вернуть старое словосочетание «моральный авторитет». Влияние этих людей определялось не рейтингами в глянцевых журналах и числом упоминаний в интернете, а безупречной человеческой репутацией и многолетним служением профессии.
В нынешнем году на похоронах часто звучали аплодисменты, которыми принято провожать выдающихся артистов: Евгений Весник, Олег Янковский, Игорь Старыгин, наконец, Вячеслав Тихонов. Ушедших часто вспоминают по ключевому экранному образу. Янковский создал «нашего» Мюнхгаузена, который оказался умнее и глубже оригинала. Старыгин остался в памяти телезрителей Арамисом из «Д’Артаньяна и трех мушкетеров», Тихонов – Штирлицем-Исаевым из «Семнадцати мгновений весны» или, если шире, – героем-разведчиком. Впрочем, ни одного из покойных нельзя назвать актером одной роли. Глубина личности и талант позволяли им жить помыслами и устремлениями разных людей. Они были спутниками поколения, добавив к звучанию века ноты романтики, героизма, поэзии и абсурда.
Отечественная литература потеряла ярких представителей трех разных поколений и направлений. Григорий Бакланов – автор батальных полотен, пронзительных по своей жесткости и точности изображения человека на войне. Василий Аксенов останется в памяти шестидесятником-экспериментатором, а Петр Вайль – умным эссеистом, историком литературы и тонким наблюдателем повседневности. «Писать, как дышать», творческая формула автора «Звездного билета» и «Острова Крым», переданная Булатом Окуджавой в песне «Я пишу исторический роман» – «Каждый пишет, как он слышит, каждый слышит, как он дышит. Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить», – верна и для Бакланова, и для Вайля.
Отсюда и творческая храбрость, и свобода. Окопная правда баклановских «Навеки девятнадцатилетних» контрастировала с парадно-фанфарной версией истории Великой Отечественной так же остро, как описанный Аксеновым в «Затоваренной бочкотаре» абсурд советской действительности 1960-х гг. с плакатным движением к победе коммунизма. Пережитые испытания обострили их неприятие любой несправедливости. История ЮКОСа отразилась в вышедшем в 2007 г. романе Аксенова «Редкие земли», главный герой которого напоминает Михаила Ходорковского, Бакланов в одном из интервью в сентябре 2008 г. сказал: «Все, что видим, а именно ложь отовсюду, – все это предмет настоящей литературы».
Главная персональная потеря отечественной науки – Виталий Гинзбург, современник и коллега Андрея Сахарова, нобелевский лауреат. Академик Гинзбург был не только выдающимся ученым, но и великим гражданином. Ни в советские, ни в путинские времена он не боялся идти против течения и высказывать неприятное для власти мнение о происходящем в стране. Он принципиально отказывался подписывать антисахаровские письма и встречался с опальным академиком в Горьком во время его ссылки. В последние годы он резко критиковал власть и спецслужбы за «шпионские» дела против ученых Валентина Данилова, Михаила Иванова, Игоря Решетина, Игоря Сутягина. Ему принадлежат слова: «Положение ученых при Путине стало хуже, чем было при Сталине».
Хочется верить, что первые лица государства направили соболезнования родным Егора Гайдара не только из вежливости, а осознанно, понимая историческую роль бывшего премьера. Покойный был и остается примером высочайшей профессиональной и человеческой ответственности. Он считал себя ответственным за положение в стране вне зависимости от того, кто занимал высший государственный пост и кто составлял большинство в Думе. Он видел, что маститые советские топ-менеджеры и экономисты боятся управлять страной, находящейся на грани хозяйственного коллапса и хаоса. Он помогал тем, кто находился на высших постах государства в постсоветские годы. К нему прислушивались все, кто имеет отношение к процессу принятия решений в экономической сфере. Прислушивались и те, кто отказался почтить его память, что не принизило покойного, а лишь продемонстрировало нравственное убожество части нынешней «элиты».
Всех упомянутых объединяло одно простое, но редкое свойство – умение быть свободными людьми в самых неподходящих для свободных людей условиях. Условия, впрочем, всегда неподходящие.