Соотечественника легко узнать за границей

Мы не знали друг друга в лицо, но я был уверен, что быстро найду моего коллегу, ведь он, как и я, русский. Встречу мы назначили в кафе, в американском городе Нью-Хейвене. Соотечественников за границей я научился распознавать в любой толпе. Но мы не могли найти друг друга – пришлось созваниваться. Мой коллега оказался неотличим от американца.

Я спросил, в каком возрасте он оказался в США, – он ответил, что уехал с родителями, когда ему не было 10 лет. Тогда ничего удивительного. Те, кто уехал в раннем возрасте или родился в другой стране, сливаются с окружением, а те, кто переезжает в зрелом возрасте, остаются больше похожими на нас.

Все-таки, видимо, какие-то важные культурные и языковые характеристики, особенности поведения передаются через школу, и те, кто ее не прошел, сохраняют больше домашних черт. Ведь чем-то же выделяются в инородной среде россияне (а также венгры, аргентинцы и все остальные), которые уехали в зрелом возрасте. И дело не в генотипе, одежде или языке.

Первое, что бросается в глаза мне, россиянину, в моем соотечественнике, – сдержанность во внешних проявлениях приветливости, которую многие американцы принимают за мрачность. Вопрос улыбчивости и бесконечных приветствий на самом деле не такой простой. Сейчас в США бурно обсуждается книга Барбары Эренрайх «Улыбайся или умри» (Smile or Die: How Positive Thinking Fooled America and the World). Эренрайх считает, что именно чрезмерный американский оптимизм завел страну в тупик экономического кризиса. Неумение ограничивать траты и готовность занимать в надежде на будущие доходы – это доведенное до абсурда позитивное мышление, уверена Эренрайх. Значит ли это, что более «негативные» русские или, например, скандинавы разумнее ведут свои дела? Не думаю. Американский бизнес последовательно, больше сотни лет, один из самых преуспевающих и инновационных в мире.

Вторая особенность, которая видна в нашем человеке в иностранной среде, – готовность защищать себя и свою территорию в прямом и переносном смыслах. Так я и узнавал соотечественника: он не будет рассыпаться в приветствиях, не будет живо интересоваться вашим самочувствием, он обычно слегка встревожен и не до конца уверен, что его нынешнее положение – это навсегда. Недоверие к ближнему и к будущему, даже самому ближайшему, чувствуется на невербальном уровне. Американец, как правило, расслаблен, даже если на самом деле не уверен в будущем. Его российский коллега напряжен, даже если никаких прямых угроз нет.

Все это, конечно, субъективно. И это ни в коем случае не значит, что мы такие «от природы». Просто у нас такое наследие: неопределенности в последние 20 лет в жизни каждого россиянина было много. По-моему, в нынешних российских школьниках эти черты – неприветливость и неуверенность – уже отсутствуют. По крайней мере, не бросаются в глаза.