"Хулиганы", спасающие город
Осознанное разрушение Москвы как исторического города продолжается. Список безвозвратных потерь исторической застройки Москвы, насчитывающий уже несколько сотен зданий, пополнился еще одной жертвой. В минувшие выходные рабочие при бездействии милиции оттеснили защитников архитектуры и с помощью тяжелой техники снесли на ул. Бахрушина в Замоскворечье усадьбу купцов Алексеевых. Ее главный дом эксперты называют классикой московского ампира. Федор Алексеев, построивший дом, – представитель одной из ветвей знаменитой семьи, которая дала Москве градоначальника Николая Алексеева и режиссера Константина Станиславского.
Усадьба входит в установленную мэрией охранную зону. Снос в этом случае – нарушение 36-й и 37-й статей закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры)», которые не разрешают вести работу на объектах с нерешенным статусом. Статус нерешенный, потому что в Москомнаследии до сих пор рассматривается вопрос присвоения снесенным зданиям статуса охраняемых. Старинные дома ломали в выходные в жаркий день, когда даже самые стойкие активисты стремятся уехать из города. Представители Москомнаследия и горпрокуратуры не нашли 10 минут, чтобы засвидетельствовать факт вандализма. Это неудивительно: столичные и подмосковные власти давно привыкли, что в том, что касается недвижимости, никаких охранных грамот не существует. Глава стройкомплекса столицы Владимир Ресин объяснял, что «Москва – не Рим». Юрий Лужков назвал варварство девелоперов в Кадашах «разбором развалин». Недостаток доказательств чиновники восполняют резкими высказываниями. Вчера префект Центрального округа Алексей Александров назвал защитников архитектуры «хулиганами».
Эти «хулиганы» – немногие из москвичей, еще не махнувшие рукой на свой город, прекрасно понимающие, что силы не равны. Деградация исторической среды – не просто свидетельство жадности застройщиков и чиновников. Это показатель уровня коррупции. А значит, разрушение зданий, имеющих историческую ценность, есть не только индикатор падения уровня культуры, но и свидетельство морального разложения государства.