Михаил Ходорковский: Модернизации не будет
И это вполне объяснимо. Дело не в соотношении личных качеств, достоинств и недостатков Владимира Путина и Дмитрия Медведева. А скорее в том, что продолжение эры Путина – это шаг в прошлое. Для любой политической системы и политической элиты движение в прошлое – это плохо, так как оно убивает надежду, а с ней – предпосылки консолидации активной части народа и ее взаимопонимания с властью.
Ну вот, собственно, и все. Интрига с президентом-2012 разрешилась. Стране и миру объяснили, что никакой интриги на самом деле и не было, что все будет, как было, и что именно в этом наше будущее и наше счастье.
Судя по моей переписке и многим публикациям, с которыми я имел возможность ознакомиться после 24 сентября 2011 г. (когда на съезде «Единой России» объявлена историческая рокировка), среди активной части россиян господствует разочарование.
Два года назад, вскоре после того, как Дмитрий Медведев назвал модернизацию страны ключевой целью национального развития и своей собственной политики, я попытался задать главе государства несколько вопросов в моей статье «Поколение М».
Основные вопросы были такие:
– Исходит ли третий президент РФ из понимания, что для успешной модернизации нужен полноценный субъект этого процесса – модернизационный класс (то самое «поколение М»), составляющий не менее 3% от экономически активного населения страны?
– Готов ли он согласиться, что для модернизационного класса нужны особые условия формирования и культивирования, среди которых важнейшее – создание реальных механизмов эффективной вертикальной мобильности; которая, в свою очередь, едва ли возможна без политической либерализации России и качественного снижения уровня коррупции в стране?
Под основными группами модернизационного класса, потенциально способными и готовыми сыграть в судьбе анонсированных Медведевым реформ основополагающую роль, я понимал (и понимаю) прежде всего:
– профессиональных инноваторов, в том числе владельцев и менеджеров небольших и средних частных инновационных компаний, созданных с нуля;
– ученых и инженеров 1960–1970-х гг. рождения, получивших образование в СССР и не окончательно потерявших надежду реализоваться на Родине;
– ученых и инженеров, покинувших Россию в постсоветский период и реализовавшихся на Западе, но видящих некие и некоторые перспективы в России;
– молодых специалистов с высоким творческим потенциалом, которые прямо сегодня делают выбор – уезжать или оставаться;
– гуманитарную интеллигенцию, не отравленную гламуром.
Наряду с социальными характеристиками этого воображаемого социального слоя важны и ментальные: модернизационный класс может быть образован людьми с креативным, а не паразитическим типом мышления. Теми, кто ориентирован на созидание, а не на распределение созданного другими.
Тогда, в октябре 2009-го, представитель Кремля обнадежил меня сообщением, что президент мою статью прочитал. Я полагал, что сама президентская политика в сфере модернизации даст мне – как и всем остальным, кого интересует эта тема, – ответы на вопросы о «поколении М».
Сейчас есть серьезные основания полагать, что эти ответы получены. Они в том, что реальные приоритеты власти совсем другие.
Насколько я могу судить, никакой целевой работы с социальными группами, которые могли – и, весьма вероятно, хотели бы – стать основой модернизационного класса в России, власть в этом направлении не вела и не ведет. Максимум того, что предлагается таким людям, – полная свобода от государственного вмешательства в их частные дела. Государство не особо мешает, но и не помогает. Хочешь развивать бизнес – развивай, но хочешь – брось это неблагодарное занятие. Хочешь оставаться – оставайся, планируешь уехать – никто не держит.
На всех сколько-нибудь значимых руководящих позициях – все те же лица, олицетворяющие «экономику трубы». На съезде ЕР Владимир Путин объявил, что Дмитрий Медведев, став премьером, сформирует в федеральном правительстве некую «новую, молодую» команду, пригодную к делу модернизации. Верить ли этому? Будет ли новизна этой команды настоящей, а не имитационной? В любом случае, если уж начинать кадровую реформацию, то все же до того исторического момента, как само слово «модернизация» необратимо станет объектом всеобщих насмешек. А этот момент уже очень близок.
Люди, которые у нас теперь на самом высоком государственном уровне ассоциируются с инновационным менеджментом, судя по всему, полагают, что модернизация сводится к импорту относительно свежих технологий производства индустриальных товаров, заведомо неспособных конкурировать на мировом рынке. На рынке технологий – из-за своей вторичности, на потребительском – из-за очевидного ценового проигрыша «азиатским тиграм».
При этом системные инновационные решения, потенциально меняющие среду обитания российского человека и потому явно проходящие по категории модернизационных – например, программа «Электронное правительство», – находятся на задворках внимания правящей бюрократии: недавно выяснилось, что страна, несмотря на бравурные реляции, технически не готова к электронному правительству, а потому запуск системы переносится минимум на год (с 2011 на 2012 г.). Поможет ли третье президентство Путина ускорить процесс?
Социальное, политическое, историческое измерения модернизации просто игнорируются представителями власти – во всяком случае, мне так и не удалось услышать от них даже попытки ответственно порассуждать на эти темы. Модернизация вообще не воспринимается правящей верхушкой как предмет диалога с обществом; она – вещь в себе, «черный ящик», который на поверку может оказаться скорее пуст, чем полон. Логика российского бюрократа-«модернизатора» сродни известной философии Германа Геринга: я сам в своем ведомстве определяю, что есть модернизация, а что нет.
Коррупция за два года объявленной модернизации существенно выросла. Пока парламент в скоростном режиме принимал закон о кратных штрафах за взятки (сомнительная мера для тех, кто понимает, как устроена современная коррупция), средний размер отката при распределении госсредств в России превысил 30%. Какие модернизационные решения могут быть эффективно реализованы при таком уровне коррупции?
Наконец, политическая система если и развивается в некоем направлении, то едва ли в модернизационном. Как и многие россияне, я, конечно, порадовался тому, что теперь в Госдуму теоретически могут проникнуть партии, получившие более 5%, но менее 7% голосов избирателей. Вот только политический пейзаж перед электоральным циклом 2011–2012 гг. стал еще беднее, а реальные ограничения и для политиков, и для избирателей – еще жестче.
Попытки самого Кремля оживить политическую жизнь и создать дополнительную интригу думских выборов с помощью незаурядных фигур (Михаил Прохоров, Дмитрий Рогозин) потерпели неудачу на самом старте: очевидно, система управления внутренней политикой так устроена, что она может идти только вниз путем дальнейшего упрощения и сокращения политического многообразия, но не двигаться наверх – к развитию.
Решение о третьем сроке Путина – апофеоз этого упрощения. 24 сентября 2011 г. убиты последние надежды на то, что система может по собственной инициативе, добровольно пойти на демократизацию и либерализацию, а значит – допустить хоть какую-то реальную политическую конкуренцию. Как сказал классик: «Спешу успокоить вас: этого не будет». О том, что политические решения и события конца сентября никак не могли добавить доверия к существующей политической системе и персоналиям, ее олицетворяющим, со стороны граждан страны, сохранивших человеческое достоинство, уже все сказано до меня.
Судя по всему, модернизации сверху мы уже не ждем.
Что же делать в таком случае представителям «поколения М» – тем, кто относит себя к модернизационному классу (а самоидентификация здесь и есть самое важное).
Вариант первый. Интегрироваться в существующую систему «экономики и политики трубы».
Нереально. Все места в системе заняты, и никакие свежие мозги и идеи ей не нужны. Напротив, любой приток свежего воздуха может привести к окислению существующих конструкций и снижению их устойчивости, что, с точки зрения «трубного класса», есть однозначно угроза, а не шанс.
Вариант второй. Покинуть Россию.
Не буду его рекомендовать. По разным причинам, но еще и потому, что сам присоединиться к отъезжающим не смогу.
Вариант третий.
Стараться сделать то, что можно, исходя из понимания необходимости модернизации для России и демократизации, как ее составной части и условия, создавать новый модернизационный класс.
Пойти на выборы и проголосовать так, как подскажет совесть (за кого-то или перечеркнув бюллетень), так как действие, пусть и не любое, – это модернизационное поведение. Тем, кто по понятным причинам голосовать в нынешних избирательных реалиях не хочет, активнее участвовать в соответствующих протестных акциях социальных сетей – и это тоже будет модернизационным поведением.
Главное – действовать! Объединяться и защищать свои гражданские права, пусть на самом нижнем – муниципальном, дворовом уровне, поскольку это – действие, это – опыт, это – пусть минимальный, но результат.
Участвовать в реальной помощи другим людям, поскольку, только инвестируя свое время, можно добиться построения современной социальной среды.
Необходимо учиться выходить из интернета в «реал», учиться рвать оболочку привычного, рабского поведения, надо прекратить уговаривать себя, что «от меня ничего не зависит». Зависит!
Модернизация – удел делателей, а не созерцателей, не приспособленцев.
Интернет, социальные сети – прекрасная среда для поиска единомышленников, обсуждения общих позиций, незаменимый механизм коммуникаций, способный объединить для реальных действий реальных граждан огромной страны.
Можно сказать, что из этого ничего не получится. И это будет правдой.
А можно сказать, что таким путем можно создать правящий класс следующей России. И это тоже будет правдой.
Но вторая правда – ценнее первой. С такой правдой можно попытаться сделать нашу страну свободной и процветающей!