Владислав Иноземцев: Кто изменит Россию

Статья блестящего российского историка Александра Янова («Помнить историю и не отчаиваться», «Ведомости», 7.09.2012) – это попытка найти в нынешней ситуации источник для минимального оптимизма относительно путей развития страны. Однако любые исторические аналогии выглядят довольно условно даже тогда, когда общество оказывается в схожей ситуации, практически не изменив устои за время, прошедшее с момента предшествующих потрясений. Когда же нам приходится иметь дело практически с совершенно новым обществом, то параллели становятся совсем лишними.

Если суммировать тезисы Александра Львовича, они сведутся к трем утверждениям: Россия сегодня столь же авторитарна, как и 500 лет назад; реформы в стране во все времена начинались под влиянием определенного «нажима» со стороны Европы; в сегодняшней ситуации путинская элита может быть подвергнута такому давлению экономическими, а не военными или политическими средствами. Отсюда вытекают и выводы автора о неустойчивости режима и его рекомендации европейским властям.

Я не могу не солидаризироваться со всеми критическими – и даже уничижительными – замечаниями, отпущенными автором в адрес режима. Но, увы, не с его выводами.

Во-первых, тезис о том, что «в 2012 г. Россия так же авторитарна, как в 1512-м», далек от реальности. Не относясь, мягко скажем, к сторонникам созданной Владимиром Путиным системы, я не могу не видеть отличий не то что от 1512-го, но даже от 1980 г. В стране существует свободный доступ к информации. Впервые в истории России ее граждане беспрепятственно могут пересекать государственные границы в обоих направлениях. Миллионы людей (а не только олигархи) имеют закрепленную документами и защищаемую законом собственность. Частная жизнь граждан не регулируется почти никакими ограничениями. В стране практически отсутствует управляемость (достаточно посмотреть, какая доля распоряжений власти исполняется и какая часть бюджета разворовывается), что мало соответствует образу авторитарного государства. И наконец, что немаловажно в данном контексте, России никто не угрожает извне.

Российский авторитаризм начала XXI в. – не более чем пародия на авторитаризм. И хотя русская оппозиция, как считает Янов, за пять столетий ни разу не добилась победы, то, что произошло со страной с 1985 по 2000 г. – самый большой ее успех. Причем результаты его пока еще отнюдь не демонтированы целиком и полностью – и историческое know-how путинского режима как раз и состоит в соединении авторитарной политики, либеральной экономики и открытого общества. Этого симбиоза не было ни во времена Ивана Грозного, ни в эпоху Николая I, ни при Леониде Ильиче.

Во-вторых, все элементы давления, которое Запад в разное время оказывал на Россию, о которых вспоминает профессор Янов, имели военную природу и провоцировались не заботой либеральной лондонской интеллигенции о правах крепостных крестьян в орловской глубинке, а логикой серьезного геополитического противостояния. И в годы Крымской войны, и накануне Первой мировой, и уж подавно в своем статусе одной из двух сверхдержав Россия / Советский Союз был серьезной угрозой для той же Европы, и борьба с этой угрозой велась жесткими методами и с ощущением значимости момента.

Сегодня в военном отношении Россия выглядит пигмеем – потенциал ее обычных вооруженных сил подорван, флот практически отсутствует, а надежды на то, что ВПК когда-нибудь возродится, не подорвав всю экономику страны, в высшей степени иллюзорны. «Энергетическая сверхдержава», которая самостоятельно не может извлечь газ на Штокмане со 160-метровой глубины, вызывает только горькую усмешку. Через 10 лет Россия перестанет играть особую роль на европейском энергетическом рынке, а на азиатском не играла и не будет. Про технологии и науку лучше и не вспоминать. В такой ситуации Путину нужно молиться на Митта Ромни, считающего Россию «геополитическим соперником США № 1». Мало кто ценит бывшую империю столь высоко – да и Ромни очень быстро забудет о ее существовании, если изберется президентом и окунется в проблемы своей страны.

Именно поэтому шум, поднятый на Западе вокруг России в последнее время, не чета тому движению, которое имело место в конце 1970-х. Магнитский не Сахаров, а Pussy Riot не Солженицын. Случившееся с ними – трагедия; действия власти в отношении них – глупость. Однако надежды на то, что обусловленные нынешними шагами российских руководителей протесты на Западе будут иметь те же последствия, что и в 1970–1980-е гг., по меньшей мере наивны. Как бы советские люди ни относились к поступкам диссидентов, они видели в них позицию, а в нынешних их последователях заметен только перформанс. Борьба диссидентов с режимом в прежнюю эпоху была борьбой интеллекта с тупостью; сегодня потенциал сторон отличается не столь сильно. Я жалею, что Советский Союз не удостоился чести иметь Сахарова президентом, но сейчас на площадях мне не видятся претенденты на трон.

В-третьих, главный предложенный Яновым способ давления на российскую элиту (искать «деньги партии») выглядит и вовсе контрпродуктивным. Если даже предположить, что Запад преодолеет соблазн попользоваться миллиардами припаркованных в его банках долларов, то результатом станет вывод капиталов в Россию и перерегистрация собственности на российские компании. Как следствие, коррумпированная элита потеряет пути к отступлению и в еще большей мере окажется похожей на крысу, которая так потрясла воображение юного Путина. Характерно, что именно Путин сегодня начинает борьбу против «космополитических замашек» чиновников, имея все шансы осуществить призыв автора намного быстрее тех западных структур, к которым он обращен в статье. Это, на мой взгляд, дает повод задуматься, ослабнет ли режим в случае реализации подобного сценария. Думаю, нет. Ведь реальный, а не пародийный авторитаризм возникал обычно в закрытой стране, а именно к большей закрытости и может привести успех плана Янова – Путина.

Значит ли это, что все безнадежно? Думаю, что нет. Нынешняя волна протестов на улицах наших городов – это уникальное проявление наложения двух волн: затухающей волны, идущей из прошлого (и большое число политиков из 1990-х, которым никогда уже не вернуться во власть, на трибунах митингов – тому свидетельство), и поднимающейся, представленной молодежью, никогда не дышавшей воздухом несвободы. Этим новым акторам, по сути, безразлично, что думают о них и об их стране на Западе. Они верят в собственные силы, и одно это внушает надежду.

В ближайшие годы в России в активную политику начнет приходить поколение, не жившее в Советском Союзе, знакомое если не с европейскими ценностями, то с европейским образом жизни, готовое слушать несущийся с телеэкранов бред, но ни на секунду не верящее в него. Это поколение попытается атаковать власть, как оно делает это сегодня под руководством вождей прежней волны, но скорее всего такая фронтальная атака без позитивной программы и понятной стратегии не будет иметь успеха. Тогда в дело вступит другая аналогия, не замеченная автором статьи.

Современное движение в России, если его так хочется с чем-то сравнить, напоминает шестидесятников. Проиграв власти, они ушли с поверхности общественной жизни, чтобы затем прорасти Горбачевым. На это потребовалось 20 лет, но в наши дни процессы идут быстрее. Молодежь воспользуется минимальными послаблениями, на которые режиму придется пойти, для того чтобы проникать во власть. И когда ее доля там достигнет критической отметки, случатся перемены, которые на Западе проспят так же, как проморгали крах коммунизма. Причем я связываю надежды именно с поколением тех, кто сегодня заканчивает университет, а не с теми, кто начал свою карьеру с десяток лет назад и уже полностью интегрировался в систему. И если вспомнить иную сторону нашей истории, мы заметим, что и творцы реформы 1861 г., и думские либералы, срежиссировавшие отречение Николая II, и «прорабы перестройки» были выходцами из правящей властной элиты. Оттуда же придут и те, кто завершит превращение России в нормальную демократическую страну

К сожалению, это произойдет не завтра. Но, я надеюсь, российский народ добьется своей свободы, своего развития и своего процветания без посторонней помощи.