Элла Панеях: Ощущение законодательной лихорадки
Первый год функционирования Государственной думы VI созыва был отмечен в первую очередь беспрецедентным количеством законов и законопроектов, вызвавших общественное возмущение и – едва ли не в большей степени – насмешку.
Еще никогда Государственная дума РФ не принимала столько плохих законов и не доводила до официального рассмотрения столько плохих законопроектов. Плохих не только в силу неудобств, а то и настоящих бед, которые они несут гражданам. Эти законы плохи как, если так можно выразиться, порождения юридической мысли: плохо проработанные, не апробированные в дискуссиях с независимыми экспертами, не проверенные тщательно на взаимодействие с уже существующими законами, а то и просто с реальностью. Они часто выглядят – а во многих случаях и являются – составленными на коленке, второпях, в ответ на какое-то резонансное событие (громкое выступление, громкая авария). Иногда законы принимаются просто к определенной дате, чтобы уменьшить численность одной конкретной манифестации, как это было со знаменитым законом о митингах.
Эти акты неизменно запретительны и непродуманны, бьют мимо тех, против кого направлены, зато задевают множество непричастных. Так, закон, формально призванный защитить детей от нежелательной информации, а по мнению оппозиционно настроенной общественности, заточенный под политическую цензуру в интернете, привел вовсе не к установлению цензуры в сети, а к бредовым дискуссиям о праве телеканалов показывать в «детское» время классические мультфильмы: там же курят и дерутся! И если о статусе «Ну, погоди», кажется, удалось сговориться (слава богу, там курит отрицательный персонаж), то судьба «Тома и Джерри» по-прежнему вызывает определенное беспокойство. Роскомнадзор, на который возложен контроль за соблюдением этого же закона в интернете, временно положил несколько популярных сетевых библиотек, крупнейший торрент-трекер и одну сетевую игру, попутно обучив половину русского интернета пользоваться анонимайзерами и размещать контент на заграничных сайтах. Такое впечатление, что на каждое громкое событие и на каждую новую (чаще мифическую) угрозу Госдума задалась ответить запретительным законом, причем в кратчайшие сроки, не предполагающие, что из-под пера законодателя выйдет хоть что-то пусть жесткое, но вменяемое.
Последний, вероятно, громкий закон года уже окрещен в интернете «законом Ирода» или «законом подлости». Вознамерившись в ответ на акт Магнитского перекрыть американцам доступ к усыновлению российских сирот, думцы не только не подумали о том, что значительная часть детей, усыновляемых сейчас в США, не имеет в России перспектив найти себе семью (предпочтения американцев и россиян в этом вопросе существенно расходятся). Они еще и не приняли в расчет, что существуют конкретные дети-инвалиды, которым семьи уже нашли и которых должны были вывезти из России на лечение. Часть из них – на такое лечение, которое здесь им обеспечить невозможно. Не трудно, дорого, организационно сложно, а просто невозможно никакими ресурсами. Таких детей не тысячи, их, может быть, единицы. Но эти конкретные дети умрут. Просто потому, что в законе не предусмотрен для них какой-либо обходной путь – а ведь элементарной отсрочки в исполнении было бы достаточно. Потому, что господа депутаты элементарно не знали об их существовании, когда обсуждали этот закон. Потому, что им надо было побыстрее, пока не остыл повод.
За подобный небрежный подход к законотворчеству парламент текущего созыва, действующий всего год, уже заработал в соцсетях некомплиментарное прозвище «взбесившийся принтер». Действительно, если судить по СМИ и общественной реакции, текущий созыв штампует новые законы с пулеметной скоростью. Но если смотреть на статистику деятельности Госдумы в целом – ничего подобного. Объем законотворчества Думы неуклонно рос на протяжении последних лет, увеличившись с 182 законодательных актов в 2000 г. до 450 в 2010 г. и 431 в 2011 г., т.е., учитывая множественные чтения, по несколько законов в парламентский день, или, проще, по закону на депутата. Новая Дума работает не больше, а меньше предшественницы, вернувшись к уровню активности спокойных 2005–2006 гг. В истекающем 2012 году принято 278 законов, в 1,5 раза меньше, чем в прошлом. Ощущение законотворческой лихорадки, трясущей законодателя, а вслед за ним и общество, достигается не количеством, а качеством продукции.
К сожалению, разработка более фундаментальных, неситуативных актов происходит хоть и без той спешки, но примерно в той же манере. Принятый закон об отмене пенсионных накоплений, обсуждаемый закон об образовании, изменения статьи «мошенничество» в УК – все эти новации могут быть хороши или плохи по изначально заложенной в них идее, но и специалисты, и те, кому предстоит закон исполнять или подвергнуться его применению, в один голос кричат, что их качество, степень продуманности, сводит на нет любые предположительные плюсы их принятия. С экспертами не посоветовались, практиков не спросили, общественное обсуждение сведено к фикции.
Дума, легитимность которой поставлена под сомнение с самого начала, получила окончательную возможность не учитывать мнение избирателей. И, как всякая бесконтрольная бюрократия, депутатский корпус выбрал даже не самый выгодный, а самый легкий путь: работать меньше и хуже.