Экономические события последних двух лет в странах СНГ определялись взаимной зависимостью его экономик, наличием влияющих на них общих факторов и в большой степени различиями в макроэкономической политике стран с точки зрения выбора инструментов и времени реализации.
В 2014–2016 гг. страны СНГ испытали воздействие сразу нескольких негативных шоков: драматического падения цен на энергоносители и другие товары, экспортируемые из региона, оттока капиталов из развивающихся стран, усугубившегося резким ухудшением условий доступа к международным рынкам капитала для наиболее крупной в регионе экономики (российской), и возникновения ограничений на международную торговлю, вводившихся друг против друга сторонами внешнеполитических конфликтов вокруг Украины и – позднее – Сирии.
Результатом стало падение ВВП стран СНГ, составившее по итогам I–III кварталов 2015 г. 2,7% (согласно оценке МВФ). Вплоть до середины прошлого года спад затрагивал прежде всего западную часть региона: Россию, Украину (где он достиг десятков процентов), а также Белоруссию. В Центральной Азии и Закавказье до второй половины года существенного ухудшения экономической ситуации не наблюдалось. В Казахстане рост замедлился под влиянием падения цен на нефть довольно заметно, хотя и остался положительным, а в большинстве остальных стран его темпы принципиальным образом не изменились. Во втором полугодии мы наблюдаем почти противоположную ситуацию. Если в западной части СНГ экономики стабилизировались или замедлили скорость снижения (при этом показатели роста ВВП по сравнению с теми же периодами предыдущего года оставались далеко в отрицательной области), то в Центральной Азии и Закавказье начали ощущаться кризисные явления, наиболее зримым из которых стала волна девальваций, последовавших за отказом центральных банков ряда стран от режима привязки своих валют к доллару. Показатели роста в промышленности, торговле, строительстве начали быстро ухудшаться. Сегодня основные экономические риски в регионе, связанные с неустойчивым состоянием платежных балансов и/или государственных финансов, сосредоточены на его юге и востоке.
Такое развитие ситуации объясняется в большей степени различиями в подходах к макроэкономической политике между западной и восточной частями региона, чем объективными обстоятельствами, хотя последние сыграли определенную роль в отдельных странах (в частности, экономики Армении и Киргизии получили поддержку в связи с вводом в прошлом году в действие дополнительных мощностей по добыче и производству металлов). Внешний шок в виде падения цен на нефть воздействовал на ключевую для Центральной Азии экономику Казахстана в одно время с Россией. Основные каналы распространения шоков внутри региона – торговый, кредитно-инвестиционный и чрезвычайно важный для многих стран канал переводов, направляемых трудовыми мигрантами, – действовали также довольно быстро. Замедленная реакция экономик в Центральной Азии и Закавказье на шоки 2014–2015 гг. и сегодняшние риски связаны с тем, что центральные банки проводили принципиально менее гибкую политику в отношении своих валют, чем Банк России.
В области фискальной политики действия властей стран Центральной Азии и Закавказья вплоть до конца 2015-го давали более сложную картину. Наличие у Казахстана и Азербайджана значительных резервных фондов и привлечение внешних займов способствовали временной изоляции Центральной Азии и (в меньшей степени ввиду ограниченной региональной роли Азербайджана) Закавказья от кризисных явлений. Некоторые страны, не имеющие резервных фондов, смогли поддержать контрциклическую фискальную политику благодаря финансированию МВФ и других доноров, а также благодаря наращиванию государственного долга.
Что касается денежно-кредитной и курсовой политики, проводившейся в этих регионах, то центральные банки в целом недооценили значимость перехода к режиму гибкого обменного курса в России. Хотя российскому ЦБ пришлось завершать этот процесс в кризисной обстановке и вынужденно спешным образом, само по себе это событие не было неожиданным и готовилось достаточно долго и последовательно. Между тем большинство стран региона продолжали экспериментировать с управляемыми привязками валют, как правило к доллару США. Недостаточно последовательно велась линия по дедолларизации экономик. Как результат, в 2015 г. гибкая курсовая политика в России, адекватная (и, в общем, безальтернативная) для самой России, имела дестабилизирующее влияние на реальную экономическую активность в соседних странах и их платежные балансы.
По мере того как у центробанков стран Центральной Азии и Закавказья появится больше возможностей сконцентрироваться на стратегии, вопрос о том, какая денежная и курсовая политика с их стороны является наиболее жизнеспособной, нуждается в серьезном обсуждении. Попытки инициировать такую дискуссию делались в течение прошлого года. Позднее интерес к ней ослаб отчасти потому, что новое обострение экономической ситуации во втором полугодии отвлекло внимание экспертного сообщества на другие проблемы. Другой причиной снижения интенсивности этой дискуссии могла быть ее концентрация на радикальных идеях, таких как введение единой региональной валюты. С нашей точки зрения, возобновление дискуссии и сосредоточение на более приземленных, экономически целесообразных и политически реализуемых предложениях является важной задачей для экспертного сообщества в странах региона. Действующие в странах СНГ международные организации также могли бы внести определенный вклад в этот процесс.
Авторы – замначальника Управления стратегического и отраслевого анализа ЕАБР; замначальника отдела отраслевого анализа ЕАБР