Искушение большинством
Большинство в недемократическом обществе определяется лишь отрицанием чужого
Методичка для агитаторов «Единой России», подготовленная центральным исполкомом партии, не стоила бы специального упоминания, если бы не отражала предлагаемые россиянам и принимаемые ими представления о демократии. Опубликованные РБК материалы сводятся к тезисам о том, что за «Единую Россию» следует голосовать, потому что, во-первых, это «партия большинства, большинство не может ошибаться», а во-вторых, партия поддержки президента и его курса. Пусть страна меняется медленно, «но более быстрый путь – путь революций, а это разрушение».
Мысль о том, что власть большинства, лишенная законных ограничений (в частности, механизмов защиты прав индивида), оборачивается тиранией, высказана Алексисом де Токвилем и Джоном Стюартом Миллем еще в середине XIX в. Но в условиях современной России рассуждения о тирании большинства бьют мимо цели, отмечает социолог Григорий Юдин. Большинство, о котором рассуждают классики либеральной мысли, – категория демократическая. Оно складывается при наличии самоуправления, публичной дискуссии и института выборов. В отсутствие этих условий большинство – слепой конструкт, не имеющий отношения к демократии. Оно держится вместе не общностью убеждений и позиций по различным социально-политическим вопросам, а рассказами о внешних и внутренних угрозах. Его убеждения неясны, потому что измеряются по определению искаженными в условиях российского общества данными соцопросов. Быть частью большинства хорошо не потому, что оно право, а потому, что тот, кто не с большинством, – маргинал и, скорее всего, враг. Довод о безальтернативности текущего курса – закономерное продолжение этой логики.
Как напоминает в интервью изданию Meduza Ирина Прохорова, абсолютное меньшинство и большинство в обществе невозможны: «По одному социальному вопросу человек может оказаться в большинстве, а по другому – в меньшинстве». Когда сплочение вокруг лидера и его политики оказывается важнее этих разногласий – это всегда опасно, потому что такое некритическое единодушие означает карт-бланш на любые действия власти.
Примеры диктаторов, приходивших к власти благодаря «выбору большинства» и приводивших к краху свои страны, хорошо известны. Свежий случай Турции, лидер которой мастерски использовал угрозу переворота для сплочения вокруг себя различных сил и получения мандата на сворачивание демократии, также красноречив.
Хрестоматийный пример правоты меньшинства, точнее, неактуальности количественного подхода в условиях демократии – классический фильм Сидни Люмета «12 разгневанных мужчин», где единственному из присяжных, упорно отказывающемуся признать виновность подсудимого, удается в конце концов переубедить остальных.
В российском ремейке Никиты Михалкова «12» не так. Тут главным героем оказывается не единственный «несогласный», а председатель коллегии; он понимает, что большинство не право, а подсудимый невиновен, но до последнего голосует за обвинительный вердикт, заботясь о его же благе – на свободе защитить его от мести преступников будет труднее, чем в тюрьме.