Как Россия вела гибридную войну 100 лет назад

Создание Персидской советской республики на территории иранской провинции Гилян, просуществовавшей с мая 1920 г. до осени 1921 г. за счет военно-экономической поддержки Советской России, было частью амбициозных и масштабных планов Москвы по развертыванию революционного движения на Востоке. События на севере Персии стали серьезным испытанием для советских дипломатов, которым приходилось сочетать негласную поддержку самопровозглашенной республики с публичным отрицанием помощи ей и попытками наладить отношения с Западом и официальным Тегераном.

Идеи экспорта революции на Восток стали реальностью весной 1920 г., когда Красная армия заняла Северный Кавказ и Туркестан. Формальным предлогом для вторжения в Персию стало пребывание в порту Энзели на юге Каспия интернированной белой флотилии.

Утром 18 мая советские эсминцы и канонерки обстреляли Энзели, транспортные суда высадили десантные отряды. Командующий флотилией Федор Раскольников сообщил в Реввоенсовет: захвачены 11 боевых и 9 вспомогательных кораблей, значительные запасы топлива и военного имущества, население встретило моряков с энтузиазмом. Сначала Раскольников заявил, что флотилия вскоре покинет персидские воды, но уже 21 мая он передал губернатору Гиляна заявление, что «ввиду <...> раздающихся со всех сторон просьб, чтобы мы остались и не отдавали на растерзание англичан, красный флот останется в Энзели даже после того, как все военное имущество будет вывезено».

На требование Тегерана прекратить вторжение нарком иностранных дел Георгий Чичерин ответил 23 мая: «О совершившихся в Энзели фактах Советское Правительство было поставлено в известность лишь после того, как означенная операция была доведена до конца <...> десанту предписано очистить персидскую территорию, как только минует военная надобность».

Однако в действительности Кремль искал способ остаться в Персии, скрывая при этом свое присутствие. 25 мая политбюро распорядилось вывести флот и десантные отряды из Персии, передать Энзели и прилегающую территорию местным повстанцам и оказать помощь их вождю Кучук-хану вооружением, деньгами и добровольцами – их обязали перейти на службу к Кучук-хану, а оставшимся в персидских водах кораблям – поднять азербайджанский флаг. Этим маскировка интервенции не ограничилась.

Первым командующим Персидской Красной армией, созданной в начале июня, стал командир десантных отрядов флотилии Иван Кожанов, членом РВС – комиссар десантников Батырбек Абуков. Замнаркома иностранных дел Лев Карахан в письме Реввоенсовету Кавказского фронта уточнял: «Строго следите, чтобы все шло под знаменем персидским <...> Мы должны быть совершенно в тени, вся помощь людская должна быть оказана в порядке добровольчества...» 8 июня политбюро ЦК РКП(б), чтобы скрыть прямое участие военных моряков в интервенции, разрешило Кожанову и Абукову принять персидское подданство. Двумя днями позже Раскольников доложил: «На персидской территории остались лишь добровольцы, не пожелавшие возвратиться в Россию». Из них сформировали два батальона Персидской Красной армии.

На жалобу Тегерана на действия советских войск на севере Персии (к тому времени они заняли Решт – центр Гилянской провинции) и присутствие там комвойсками Казакова и его комиссара Обухова (так иранцы исказили фамилии Кожанова и Абукова) Чичерин ответил 20 июня: «Лица, якобы являющиеся одно командующим армией, а другое – политическим представителем России, в действительности не занимают ни этих, ни каких-либо иных официальных русских постов, и их качество и место пребывания нам неизвестны». Чичерин лукавил: в начале июня Кожанов просил направить в Гилян подкрепления живой силой, а также аэропланы, броневики и деньги. Их отсутствие затрудняло подготовку к наступлению на Тегеран и расчеты с «добровольцами». 21 июня Реввоенсовет Кавказского фронта признался председателю Реввоенсовета республики Льву Троцкому: «Широкого революционного движения в стране нет. Все зависит от того, насколько быстро сумеем подать помощь».

Но наступление Персидской Красной армии в середине августа 1920 г. завершилось крахом из-за падения боеспособности «добровольцев» и слабой выучки других частей – местных и азербайджанских. Ей пришлось оставить Решт и закрепиться у Энзели. РВС армии требовал от РВС Кавказского фронта: «Отсутствие немедленной помощи вызовет немедленную ликвидацию всего дела в Персии. Телеграфируйте, когда прибудет пополнение». Вопрос об отправке подкреплений ставился на политбюро, которое отказалось выделить в Закаспий дополнительные силы. Красную Персию спасло самоуправство Григория Орджоникидзе, который вопреки запрету отправил на Каспий 244-й стрелковый полк 28-й дивизии: его прибытие позволило отстоять Энзели.

В сентябре 1920 г. руководство РСФСР рассматривало Гилян не только как плацдарм для экспорта революции, но и как выгодный товар для политического торга с Тегераном и Западом, стремилось получить за отказ от интервенции максимальную выгоду. Карахан предлагал в начале сентября 1920 г. усилить группировку в Персии и снова наступать на Тегеран. Это, по его мнению, доказывало: «Мы ставим нашу агрессию на Востоке в прямую зависимость от политики Англии к нам: на удар отвечаем ударом». Однако Реввоенсовет отказался усилить второстепенный плацдарм, когда ключевые фронты, воевавшие против Польши и армии генерала Петра Врангеля, которым помогала Англия, нуждались в резервах.

Москва продолжала отрицать присутствие Красной армии в Персии, даже когда появились пленные: в конце сентября в районе Решта потерпел аварию советский аэроплан, его экипаж попал в плен.

Карахан пытался убедить персидского посла в Москве, что военные, находящиеся в Гиляне, не российские, а азербайджанские. По его версии, «Азербайджанское Правительство вынуждено держать войска в районе Энзели и Решта в целях самообороны и недопущения к своим границам английских войск» и готово эвакуировать их сразу после вывода последних.

Похожую версию Москва предлагала и Лондону. В ответ на требование англичан о выводе войск из Гиляна Чичерин ответил: «Как только было покончено с остатками белогвардейских войск в Энзели, российские военные и морские силы эвакуировали персидскую территорию и с тех пор не вступали на нее».

Но участие частей Красной армии недолго оставалось тайной, что вызвало дипломатический скандал: В сентябре 1920 г. персидский поверенный в Великобритании Гаффар-хан телеграфировал Чичерину: «Персидское правительство, отправив войска в Решт, чтобы подавить восстание в Гиляне, узнало с прискорбием, что были высланы военные снаряжения и пушки из Баку и военное судно пришло им на помощь в Энзели. Среди пленных находится солдат Михаил Шутов из Ставрополя, он принадлежит в 244 полку 1-й бригады 18 дивизиона (так в документа — на самом деле 28-й стрелковой дивизии). При допросе он заявил, что его полк, состоящий из 800 русских, пришел из Баку на судах ибыл высажен в Энзели. Командный состав весь русский, принадлежащий к составу Красной армии. Персидское правительство, преисполненное горячим желанием установить длительные дружественные отношения между двумя государствами и устранить все недоразумения и подозрения, твердо надеется, что советское правительство ввиду своих недавних обещаний не содействовать восставшим в Гиляне, предпримет энергичные меры с целью сделать невозможным повторение подобных событий».

Чичерин раздраженно писал главкому Сергею Каменеву: «Получилось нечто безобразное. Мы утверждаем, что нет наших войск в Персии и мы туда войск не посылаем. Между тем пленные показывают, что они входят в состав российских частей и что в Персии таковые имеются. Получается действительно нечто скандальное. Каменев резюмировал: «действительно скандальная история». Однако войска не были выведены.

26 февраля 1921 г. РСФСР и Персия подписали мирный договор, подтверждавший взаимное уважение суверенитета и территориальной целостности, отказ от вмешательства во внутренние дела. Но и после этого боевые действия в Гиляне с участием Красной армии продолжались.

5 апреля Чичерин телеграфировал Кавказскому бюро ЦК РКП(б): «Не допускайте ни в коем случае новой авантюры, ибо этим срывается вся наша восточная политика. Советское правительство Эхсануллы должно быть немедленно ликвидировано <...> В Энзели остается азербайджанская оккупационная власть до одновременного ухода из Персии англичан и азербайджанцев».

Однако многие функционеры в Баку, опираясь на поддержку Коминтерна и надеясь на смену политического курса, саботировали требования Москвы о ликвидации правительства Советской Персии. Приказ о выводе частей Красной армии из Гиляна от 20 апреля вскоре отменили, в мае началось их переформирование в пограничную бригаду. Но и это не означало прекращения войны.

1 июня командир бригады Николай Гикало телеграфировал, что Эхсанулла начал наступление на юг, и уточнил, что не может ему препятствовать. Как писал историк Владимир Генис в книге «Красная Персия», Гикало отправил к Эхсанулле 300 красноармейцев и взвод горной артиллерии и приказал не считать вступивших на службу к нему дезертирами.

13 июля «Известия» написали про отпор «русских войск» персидским атакам. Это разрушило всю конспирацию: после такой утечки отрицать присутствие советских войск в Гиляне стало невозможно. Возмущенный Чичерин написал протест в политбюро: «[Из публикации] можно вывести, что мы продолжаем двигать <...> инсургентов против персидского правительства». После его разъяснений об угрозе прекращения торговли и возобновлении блокады Кремль строго распорядился вывести войска – это произошло осенью 1921 г. А Кавказское бюро ЦК получило в октябре указание «следить за тем, чтобы не было контрабандного провоза оружия и других военных предметов». Вывод войск обострил борьбу между группировками повстанцев, некоторые отряды перешли на сторону правительственных войск.

Ироническая улыбка истории: персидские регулярные войска заняли Энзели 7 ноября. Гибридная война в Гиляне завершилась.

Автор — историк

В статью вставлен текст документов, выявленных в Российском государственном военном архиве.