Кому отдать дивиденды Сбербанка

На днях председатель Центробанка Эльвира Набиуллина, выступая в Госдуме, предложила вновь начать учитывать дивиденды Сбербанка (владеет 50% плюс 1 акция) в своих доходах, как это было раньше, когда регулятор отправлял 75% своей прибыли в бюджет. Все изменилось два года назад – ровно с того момента, как ЦБ занялся санациями банков самостоятельно, что оказалось мероприятием крайне затратным и убыточным. Тогда было решено: чтобы не проедать хорошие дивиденды Сбербанка (а в этом году госбанк вновь поставил рекорд и заплатил акционерам 361,3 млрд руб.), нужно поменять закон и распределять их не через прибыль ЦБ, а отправлять напрямую в бюджет. В противном случае Минфин не получил бы ничего – все доходы ЦБ съедаются резервами, он их вынужден создавать из-за того, что часть профинансированных им в ходе санации банков имеют невозвратные и некачественные активы: таковы правила бухучета.

Так и было сделано, и ЦБ начал спокойно показывать убытки: 435,3 млрд руб. за 2017 г., 434,7 млрд руб. за 2018 г. В условиях, когда дивиденды первого банка страны идут мимо баланса ЦБ, это мало на что влияет: ЦБ – эмиссионный центр, а не коммерческий банк, стремящийся к максимизации своих заработков. На санации через Фонд консолидации банковского сектора ЦБ направил 2,3 трлн руб., из них 800 млрд руб. вложил в капитал банков, привела последние данные Набиуллина. Влияние эмиссии на инфляцию она оценила как незначительную – 0,1%.

Но «убытки» – это все-таки слово с негативной окраской, да и широкой публике, не посвященной в тонкости процесса финансового оздоровления банков, тяжело объяснять, почему новый механизм санации (по обещаниям, гораздо более эффективный, чем прежний) сопряжен с такими колоссальными потерями. А объяснить зависимость прибыльности или убыточности от структурного профицита или дефицита ликвидности, пожалуй, еще сложнее (а этот фактор тоже повлиял на размер убытка регулятора).

ЦБ исходит из того, что сможет вернуть около 40% от работы с непрофильными активами санированных банков, согласно этим ожиданиям и резервирует потери. Кроме того, он планирует когда-нибудь все-таки продать эти банки, хотя первая попытка уже провалилась: на торги по продаже Азиатско-Тихоокеанского банка никто не явился.

А если предположить, что возврат окажется меньше чем 40%, то и резервировать понадобится больше. А это опять убытки. А убытки – это опять некрасиво и опять тяжело объяснять. Как же можно решить эту маленькую задачку? Все не так сложно. Например, можно вернуть все на круги своя: прекратить перечислять дивиденды Сбербанка напрямую в бюджет и вновь учитывать их в доходах ЦБ. Это и предложила Набиуллина, указав, что бюджет уже не дефицитный, а доходы от дивидендов Сбербанка полагаются регулятору, «в принципе, по существу».

Президент Сбербанка Герман Греф идею поддержал: «Я думаю, что было бы справедливо, чтобы часть дивидендов оставалась все-таки в ЦБ, потому что у них большие убытки, им нужны источники для покрытия убытков». Он напомнил, что раньше правительство и ЦБ всегда, каждый год договаривались о разделении этих доходов. Сегодня у правительства с бюджетом все неплохо, а у ЦБ огромные убытки, аргументировал он, не сказав, чем же так страшны эти убытки ЦБ. Любопытно, что Сбербанк, всегда сторонившийся участия в санациях в отличие от того же ВТБ, фактически покроет часть потерь ЦБ от проекта «финансовое оздоровление по-новому». Не менее любопытно, что об этом думает Минфин, который всегда сторожит деньги бюджета и расстается с ними крайне неохотно и неторопливо. Ведь вряд ли Минфин планировал участвовать рублем в санации банков.

Так или иначе, как всегда, платит за все обычный человек. И не так важно, за счет «незначительного» влияния на инфляцию в 0,1% или за счет недополучения бюджетом доходов.