Убийство Кирова без конспирологии

Руководитель второй советской столицы Сергей Киров был убит в штаб-квартире ленинградских большевиков Смольном 1 декабря 1934 г. После покушения на Ленина в 1918 г. это единственный успешный теракт против высшего советского лидера. Однако особый интерес историков к гибели Кирова определяется не этим. После выстрела в Смольном произошло новое ужесточение репрессий, что нередко рассматривают как непосредственную предпосылку Большого террора 1937–1938 гг. и окончательного утверждения сталинской диктатуры. Явные политические выгоды, которые извлек из убийства Кирова Сталин, породили подозрения по поводу его причастности к организации этого теракта, тем более что в ходе хрущевской десталинизации Кирова начали рассматривать чуть ли не как лидера антисталинского крыла в партии. И такие предположения можно встретить до сих пор...

1 декабря вечером в Ленинграде в Таврическом дворце должно было состояться собрание партийного актива с докладом Кирова о предстоящей отмене карточной системы. В этот день с утра он готовился к докладу. Около 16 часов вызвал машину и отправился в Смольный. Киров вошел в здание через центральный подъезд и поднялся на третий этаж, пошел по главному коридору и повернул налево в маленький коридор к своему кабинету. Обязанность сопровождать Кирова в его передвижениях внутри Смольного лежала на охраннике Михаиле Борисове. Он следовал в некотором отдалении. Когда Киров свернул в маленький коридор, Борисов еще некоторое время шел по главному коридору, упустив охраняемого из виду.

В тот же день, 1 декабря 1934 г., бывший работник Ленинградского обкома ВКП(б), член партии Леонид Николаев готовился застрелить Кирова. Изначально план Николаева состоял в том, чтобы попытаться убить Кирова на предстоящем собрании в Таврическом дворце. Но чтобы попасть туда, нужен был пригласительный билет. За ним Николаев и отправился в Смольный, надеясь на помощь знакомых. В Смольный он беспрепятственно прошел по партийному билету. Это была обычная практика. Слоняясь по коридорам, Николаев неожиданно увидел Кирова и решил привести свой план в действие немедленно. Он свернул в маленький коридор, подбежал и выстрелил Кирову в затылок. Тут же Николаев попытался покончить с собой, но ему помешали.

Рано утром 2 декабря специальным поездом в Ленинград прибыл Сталин. В тот же день он вместе с другими членами московской комиссии допрашивал Николаева.

В декабре 1934 г. Николаеву было 30 лет. Он родился в рабочей семье в Петербурге. Рано потерял отца. Семья жила в нужде. Леонид, болевший рахитом, до 11 лет не мог ходить. Сохранившиеся материалы призывов на военную подготовку зафиксировали болезненность 20-летнего Николаева и его низкий рост – около 150 см. Благодаря «правильному» социальному происхождению Николаев попал на работу в комсомол, вступил в партию, что открыло путь для занятия хороших должностей, в том числе в Ленинградском обкоме партии, где он позже убил Кирова. Однако склонный к конфликтам Николаев нигде не задерживался надолго. В последние месяцы перед терактом он слонялся без работы, писал жалобы в разные инстанции, вынашивал планы мести.

Свою роль в нарастании отчаянных настроений Николаева играли отношения в семье. С будущей женой, Мильдой Драуле, Николаев познакомился на комсомольской работе. Судя по всему, это была привлекательная молодая женщина. В отличие от Николаева ее карьера на технической должности в аппарате Ленинградского обкома складывалась благополучно. С 1930-х гг. и до сих пор широкое распространение имеет версия об интимных отношениях между Кировым и Драуле. Она подкрепляется рядом косвенных свидетельств.

Несомненно, Сталину сообщили основные данные о служебно-партийных злоключениях Николаева и, скорее всего, проинформировали по поводу Драуле. Версию террористического акта озлобленного и не вполне вменяемого одиночки, несомненно, подкреплял сам облик Николаева. Перед членами московской комиссии он предстал вскоре после сильного истерического припадка. Находившийся вместе со Сталиным Вячеслав Молотов запомнил Николаева таким: «Замухрышистого вида <...> Невысокий. Тощенький... Я думаю, он чем-то был, видимо, обозлен <...> обиженный такой».

Однако версия психически неуравновешенного убийцы-одиночки не могла устроить советских лидеров. Еще до выезда в Ленинград на встречах в Кремле была согласована официальная трактовка события. Советские газеты сообщили, что Киров погиб «от предательской руки врага рабочего класса». Ничего удивительного в этом не было. От чьей еще руки мог погибнуть член сталинского Политбюро? От руки обиженного, психически нездорового члена партии? От руки обманутого мужа? Сказать правду означало дискредитировать не только Кирова, но и весь режим, неспособный защитить своих вождей от случайного выстрела не вполне нормального одиночки.

Перед возвращением в Москву вечером 3 декабря Сталин дал поручение сфабриковать дело о причастности Николаева к организации бывших оппозиционеров, сторонников Григория Зиновьева, «вотчиной» которого в 1920-е гг. был Ленинград. С формально юридической точки зрения поставленная Сталиным задача была невыполнима. Николаев не только никогда не состоял в оппозициях, но даже не проходил по оперативным материалам НКВД как сочувствовавший оппозиционерам. Но чекисты старались. Руководил делом Сталин. За время следствия ему было направлено около 260 протоколов допросов арестованных и большое число спецсообщений. Как свидетельствуют документы, Сталин лично определил сценарий судебных заседаний и составы групп подсудимых по делу Кирова.

В конце 1934 – начале 1935 г. были проведены судебные процессы. Десятки бывших оппозиционеров, к которым присоединили Николаева, приговорили к расстрелу или к заключению. Трагически сложилась также судьба родственников Николаева. Почти все они – мать, две сестры Николаева, муж младшей сестры, жена брата Николаева, Мильда Драуле, ее сестра, муж сестры и даже сосед Николаева – были расстреляны или погибли в местах лишения свободы. На арестованных тогда же бывших лидеров оппозиции Зиновьева и Льва Каменева возложили политическую и моральную ответственность за убийство Кирова. Все эти обвинения были грубо сфабрикованы.

Использование Сталиным убийства Кирова в своих интересах всегда вызывало большие подозрения. Многие обвиняли Сталина в организации этого теракта. До начала 1990-х гг. в литературе преобладала следующая версия событий. Недовольный растущей популярностью Кирова, Сталин решил расправиться с ним, а затем использовать это убийство как повод для массовых репрессий. С этой целью Сталин дал прямое или косвенное поручение руководителю НКВД Генриху Ягоде. Тот, в свою очередь, направил в Ленинград нового заместителя начальника управления НКВД Ивана Запорожца, который непосредственно на месте готовил теракт. На роль исполнителя был подобран Николаев. Его вооружили и всячески опекали. Когда Николаева, пытавшегося осуществить теракт и до 1 декабря, задерживали сотрудники НКВД, Запорожец добивался его освобождения. После теракта «заговорщики» убрали охранника Кирова Борисова.

Нужно признать, что практически все из этих аргументов являются уязвимыми. Прежде всего, не ясны мотивы, по которым Сталин мог решиться на столь рискованный шаг. Киров не составлял никакой политической конкуренции Сталину и был его верным клиентом. Все предположения о желании части партийной номенклатуры снять Сталина с поста руководителя партии и заменить его Кировым не подкрепляются пока никакими документами.

Не слишком убедительны также более конкретные доводы. Начнем с оружия. Представление о том, что наличие револьвера у Николаева было фактом исключительной важности, неверно. В начале 1930-х гг. еще не существовало строгих ограничений на владение оружием, особенно членами партии. Револьвер был приобретен Николаевым в 1918 г., когда страну буквально наводнило оружие. Николаев владел им вполне легально в течение 16 лет.

Теперь о задержаниях Николаева сотрудниками НКВД до 1 декабря и его «чудесных» освобождениях. Документально установлен один такой инцидент, а не несколько, как иногда говорится в литературе. 15 октября 1934 г. Николаев был задержан у дома Кирова, но вскоре освобожден. Судя по показаниям самого Николаева, в тот день он случайно встретил Кирова и его сопровождающих и пошел за ними до дома Кирова. Проверив документы, Николаева отпустили. После убийства Кирова этот факт, зафиксированный в сводках происшествий, специально расследовался. Сотрудники НКВД, освободившие Николаева, объяснили свой поступок просто и убедительно. Личность Николаева была вполне установлена. Он предъявил партбилет, а также старые удостоверения о работе в Смольном. Поэтому попытка Николаева подойти к Кирову с просьбой о предоставлении работы была признана не возбуждающей подозрения.

Одно из центральных мест в версии заговора против Кирова занимает гибель охранника Борисова. Знаменитое отставание Борисова от Кирова, которое позволило Николаеву совершить выстрел, при внимательном изучении фактов не выглядит столь уж таинственным. Представьте себе 53-летнего охранника, который служит у Кирова с 1926 г., с момента перевода Кирова в Ленинград. Все эти годы изо дня в день он неотступно следует за хозяином, который не любил, когда охранники подходили слишком близко. 1 декабря в коридоре Смольного Борисов, как обычно, держался на расстоянии.

2 декабря Борисова решила допросить московская комиссия. Его срочно отправили в Смольный. Все легковые машины были в разгоне (факт вряд ли неожиданный, если учесть приезд в Ленинград огромного десанта из Москвы), и Борисова повезли на грузовике. Автомобиль оказался неисправным. Водитель потерял управление и въехал в один из домов. Борисов, сидевший как раз у того борта машины, который врезался в стену, ударился об эту же стену головой. Не приходя в сознание, он скончался в госпитале. В основном такую картину рисуют данные расследований и экспертиз, проведенные в разное время. Сторонники версии заговора отрицают случайность аварии. При этом без ответа остается главный вопрос: каким образом допрос Борисова Сталиным мог угрожать «заговорщикам»?

В общем, пока версия об участии Сталина в убийстве Кирова не поддерживается большинством историков. Она исходит из того, что извлеченная выгода является главным доказательством причастности. Она отрицает возможность случайностей и обычной бестолковщины. Хотя именно такие предположения, учитывая все обстоятельства теракта в Смольном, напрашиваются в первую очередь. Самому Кирову и заинтересованности в его смерти Сталина придается преувеличенное, не подкрепленное фактами значение.

На самом деле значение имели последующие события. Вопреки распространенной точке зрения, чрезвычайного всплеска террора после убийства Кирова не наблюдалось. И в 1935-м, и в 1936 г., несмотря на высылку многих тысяч «подозрительных» жителей Ленинграда и аресты бывших оппозиционеров, репрессии не достигли того уровня жестокости, который наблюдался до убийства Кирова, в период коллективизации и голода. Лишь постепенно, два с половиной года спустя, наступила ужасная развязка – Большой террор 1937–1938 гг. Убийство Кирова было только одним, не самым важным и вовсе не обязательным элементом этой эскалации государственного насилия.

Автор — историк, профессор Высшей школы экономики, автор книги «Сталин. Жизнь одного вождя»