Белорусский сетевой протест

Тактика белорусской оппозиции проявила как черты современных протестов, так и возрождение практик отдаленного прошлого. Например, забастовок – тем более эффективных из-за большой доли госсобственности в экономике. Какие еще ходы оказались результативными?

Сетевые группы вместо иерархических структур. Новые форматы очень пластичны, легко меняют свои контуры, объединяются с другими и быстро обмениваются информацией. При отсутствии понятных лидеров власть лишается рычага воздействия на ключевые фигуры – не с кем договариваться, некого запугивать; выбитая из-под одного человека табуретка не обрушивает процесс в целом.

Телеграм-каналы становятся штабами координации. За счет эмоциональной стилистики и яркой визуализации они выигрывают борьбу и за охват, и за интерпретацию событий. Аудитория оппозиционного телеграм-канала Nexta превысила 2 млн человек – хотя треть этой аудитории находится за рубежом, ресурс охватывает около четверти всех белорусских избирателей. Блокировка интернета не дала полноценного результата: нашлись эффективные приемы обхода за счет новых технологий, например канадского сервиса Psiphon.

Оппозиция достаточно быстро закрепляет за собой термин «народ»: все, что с ней, соответствует «народному», а противодействие ей и даже нейтралитет носит «антинародный характер». Этот прием дискредитирует силовиков, их действия оцениваются как «война со своим народом».

Практика физического насилия со стороны власти вместо запугивания дает обратный эффект – у протестующих появляется безоглядность. Реакцией на насилие становится уже не страх, а повышенная солидарность; логика массового поведения начинает значительно отличаться от индивидуального. Власть начинает восприниматься как «жестокая», «несправедливая» и окончательно обесценивается.

За счет переноса борьбы из электоральной в этическую плоскость (не борьба кандидатов, а схватка добра со злом) резко вырастает социальная база протеста, опрокидывая все социологические прогнозы. Если изначально драйвером протеста скорее был поколенческий конфликт, запрос молодежи на социальную динамику, то акты насилия открывают пространство для старших слоев. Срабатывает страх за детей и универсальные ценности.

На визуальном уровне оппозиция использует сантименты, «нежность против силы»: девушки в белом, энергия молодости, раздача цветов омоновцам. Контрасты – важнейшая технология протеста. Линии проводятся максимально четко, полутона убраны, вопросы заострены до жестокого «или – или», моральное давление на противника максимальное.

Важно показывать, что в лагере врага нет единства. Каждый случай перехода чиновника или силовика к оппозиции встречается овацией. Протест вместо лидеров выдвигает героев, которые призваны выступать моральными ориентирами для остальных. Героев два типа: физические жертвы и порвавшие со своим прошлым, перешедшие на сторону народа.

Власть пытается связать протест с узкой социальной группой – хипстерами, попавшими под влияние пропаганды. Поэтому для протестующих важно показывать социальное разнообразие. И забастовки на заводах оказали оппозиции неоценимую услугу, выбив у команды Лукашенко ключевой аргумент – что люди труда верны системе. Надеяться на это не стоит. Иллюзия, что «глубинный народ» удержится от бунта, погубила когда-то Николая Второго, потом советскую систему.