Пространство общего языка в России сужается
Российским политическим менеджерам приходится укреплять собственную реальность
В какой-то момент два человека, для которых русский язык родной, больше не смогут понимать друг друга. И я даже уже бывал в такой ситуации. Вообще-то это уже произошло
У России все больше становится своей правды – т. е. того, что считается правдой только внутри российских границ. Или, точнее, внутри территории, обитатели которой принимают версии событий, распространяемые российским телевидением, МИДом и официальными представителями России в международных организациях. Зона принятия кремлевской правды отделена от остального мира не физическими границами, а внутренними, ментальными. Покрытие это не сплошное – сигнал принимается далеко не всеми внутри России и, конечно, не всеми за пределами России.
Границы между медиареальностями не менее существенны, чем собственно государственные. Люди, принимающие и не принимающие официальные версии событий, расходятся все дальше, даже если живут под одной крышей.
Конечно, не всем интересно разбираться, был ли отдан приказ об убийстве Литвиненко директором ФСБ Патрушевым и (или) президентом Путиным; как относиться к тому, что у жен прокуроров и жен бандитов обнаруживается общий бизнес; кого именно бомбит российская авиация в Сирии; сколько на счету Вооруженных сил РФ убитых мирных граждан; есть ли российские военные на территории Украины; является ли то, что там происходит, войной; причастны ли сепаратисты и российские военнослужащие к гибели малазийского «Боинга»; что происходит с расследованием убийства Бориса Немцова; что происходит с расследованием нападения на Олега Кашина; где убийцы Сергея Магнитского и что с украденными ими из бюджета деньгами; как относиться к информации, обобщенной профессором Кэрен Давиша в книге «Клептократия Путина» (Karen Dawisha. Putin’s Kleptocracy: Who Owns Russia?).
Не всем интересно, но список уже огромен, и он растет. По всем перечисленным и множеству других тем версии официальных российских органов и людей и организаций, не зависящих от Кремля, расходятся радикально. Более того, отторжение неофициальных версий становится для Кремля вопросом собственной безопасности. Ни по одной из перечисленных тем Кремль просто не может себе позволить уступить – настаивать на собственной версии реальности придется до конца.
А значит, невидимый занавес будет становиться все тяжелее и темнее. Собственную реальность российским политическим менеджерам придется укреплять и, так сказать, заглублять. То, что враги называют «войной», называть «миром», то, что те называют «убийством», называть «подвигом разведчика», то, что те называют «коррупцией», называть – не знаю, как называть. Даже если говорить только о погоде и продуктах, неизбежно выйдешь, к примеру, на разговор об инфляции. И тут снова – устроили ли инфляцию американцы или она сама каким-то образом произошла?
В результате этого расхождения в интерпретациях все меньше становится то пространство, на котором общий язык действительно общий. Одни и те же слова, звучащие по разные стороны занавеса лжи, окончательно приобретут разные значения. В какой-то момент два человека, для которых русский язык родной, больше не смогут понимать друг друга. И я даже уже бывал в такой ситуации. Вообще-то это уже произошло.