Когда возвращаются одномандатники

До новых выборов Госдумы еще далеко, но уже начались разговоры о том, что принцип формирования нижней палаты парламента России вновь изменится. То, что в России каждые очередные парламентские выборы проходят по новым правилам, не новость. Новостью может стать дальнейшее свертывание партийной системы через увеличение количества избранных в одномандатных округах депутатов с нынешних 50 до 75% от общего состава Госдумы.

Почему российская власть так любит одномандатников и при первых же признаках снижения своего рейтинга урезает партийные квоты? Даже в момент запуска нынешней системы в 1993 г. только половина мест в Думе распределялась по партспискам, хотя сама конфигурация двухпалатного парламента явно предполагала пропорциональное избрание нижней палаты. Ответ прост: выборы в округах – чрезвычайно затратное мероприятие и, за редким исключением, побеждают в них только состоятельные или имеющие доступ к административному ресурсу кандидаты, отнюдь не чужие для исполнительной власти.

Опасения ельцинской администрации по поводу пропорциональной системы были вполне обоснованны: выборы 1993–1995 гг. показали, что тогдашние «партии власти» не могли привлечь массовый электорат, зато это прекрасно получалось у оппозиционных ЛДПР и КПРФ. С тех пор, похоже, и живет в коридорах президентской администрации страх перед неконтролируемым допуском партий на выборы: в любой момент умелый оппозиционный лидер может воспользоваться недовольством избирателей и несколькими яркими выступлениями обеспечить своей партии мощное представительство в Думе, осложнив жизнь исполнительной власти. Тогда же показали свою полезность и депутаты, избранные по мажоритарной системе: именно за счет их голосов Борис Ельцин раз за разом получал существенное представительство в парламенте, несмотря на неутешительные для проправительственных сил итоги голосования за партсписки.

Расклад сил в Думе радикально изменился при Путине, когда на некоторое время (2007–2011 гг.) вернулась полностью пропорциональная схема. В условиях высокого уровня популярности президента это привело к окончательному разгрому региональных элит: теперь все мандаты распределялись централизованно и механизм подстраховки через выборы в округах потерял смысл.

Казалось, была выстроена идеально работающая политическая система. Но как только популярность власти пошла вниз, вернулся старый страх: а вдруг Зюганов, Жириновский или кто-то еще все-таки сможет прыгнуть выше головы и каким-то образом привлечь к себе растущий протестный электорат? Поэтому в 2016 г. в игру снова вернули одномандатников. Возможно, свою роль в возвращении к смешанной схеме сыграли и успешные для власти результаты выборов Мосгордумы в 2014 г., когда столичный парламент вновь избирался по мажоритарному принципу.

Но безоглядная ставка на одномандатников чревата новыми проблемами для власти, и это как раз доказывают события конца 90-х – начала 2000-х гг. Тогда одномандатники оказались ситуативными агентами формирующейся путинской вертикали. И хоть потом многие из них и пожалели об этом, но демонтаж прежней, относительно плюралистичной, политической системы во многом был произведен именно их руками.

Тем не менее есть один важный нюанс: в конце 90-х и начале 2000-х власть сначала позволяла сильным политикам избраться в Думу, а потом формировала из них лояльное большинство, используя широкий спектр не столько кнутов, сколько пряников. Тогда быть депутатом было гораздо выгоднее и перспективнее, потому что исполнительной власти приходилось вновь и вновь добиваться его лояльности, и чем сложнее была ситуация, тем дороже ей это обходилось.

Сейчас главный дисциплинирующий фактор – кнут, а пряников почти не осталось: любая попытка депутата голосовать вопреки спущенным сверху установкам чревата серьезными последствиями. Но если избравшихся, пусть и с согласия власти и даже при ее помощи, одномандатников в Думе будет большинство – сможет ли этот рычаг быть столь же эффективным? Не станет ли желание общими усилиями избавиться от кнута и потребовать пряники катализатором разрушения нынешнего порядка вещей?

Автор — публицист, Екатеринбург