«Здесь дом стоял»: прошлое в настоящем

Первая работа Марины Брусникиной в статусе главного режиссера Российского академического молодежного театра (РАМТ) оказалась предсказуемо ностальгической и простодушно-искренней. Профи литмонтажа и театрализованных читок, Брусникина осталась верной себе. И спектакль «Здесь дом стоял» построен по тому же принципу, что ее лучшие работы, – незамысловатый и душевный разговор актеров со зрителем.

Только на этот раз этот разговор строится не на каком-то литературном произведении, а на биографии самих актеров. Абсолютно самодостаточные тексты не требуют ни сложных режиссерских приемов, ни дорогих декораций. Рассказы рамтовцев в единую конструкцию оформил драматург, мастер театральной документалистики Андрей Стадников. На сайте театра жанр так и обозначен: «документальный спектакль».

Зрителю предложены живые воспоминания старейших мастеров рамтовской сцены – Алексея Блохина, Ларисы Гребенщиковой, Татьяны Шатиловой, Юрия Григорьева, Андрея Бажина и др. В финале все они сходятся в одной точке – театре. Удачно, что истории героев звучат без назидательности и излишней сентиментальности, никто не намекает на «прекрасное прошлое» и не осуждает настоящее. Виден и слышен объем человеческих душ и судеб. Главной задачей здесь очевидно было создание картины родины и общего для всех удела. Старшее поколение ведь не существует в безвоздушном пространстве – оно плоть и почва для сегодняшних юных. В программке к спектаклю Брусникина так и определяет свою режиссерскую задачу: «Ощущение объема над головой, пространства, в котором все остается, вдруг стало для меня главной темой и главным смыслом спектакля».

В первой, вводной части спектакля на глазах зрителя складывается мозаика из частностей советского детства – шумных дворов, игры в лапту, одного на весь дом телевизора, мультфильмов «Ну, погоди!», песен под гитару и одежды, которую приходилось донашивать за старшими братьями и сестрами.

«Жили все очень бедно», – радостным тоном произносят актеры, ведь речь идет о самом интимном и радостном для каждого человека – его детстве, которое всегда переживается счастливее, чем оно есть на самом деле. В первой половине действия актеры сидят среди зрителей прямо в фойе – доверительная интонация требует отсутствия дистанции. Здесь же стоит советский шкаф, свисают с потолка абажуры и советские плафоны, на полках стоят фигурки Деда Мороза и Снегурочки, статуэтки с курортов Кавказских Минеральных Вод, на стене висит репродуктор, в углу ютится старенький югославский торшер. Любимые вещи, попытка воссоздать незамысловатый быт, в котором случилась жизнь.

Дальше речь пойдет о юности, о первых влюбленностях и первых зарубежных гастролях, из которых привозились магнитофоны и полушубки, о жизни в 90-е. Реплики актеров разбросаны между собой, каждому достается буквально две-три ностальгические фразы. И возникает хоровое многоголосие, полифония безупречного ансамбля. Зритель мгновенно откликается – улыбается, кивает, узнавая себя и своих бабушек-дедушек. На сцене ничего не происходит и вместе с тем разворачивается эпоха.

Вторая часть документальной саги идет на Маленькой сцене – в вытянутом пространстве расположились стилизованные «обломки» декораций старых спектаклей РАМТа (художник Ирина Корина) – в них в свое время блистали герои спектакля нынешнего. И вот здесь актеры уже выходят к зрителю. Они снова рассказывают о себе, но уже не как участники хора, а как герои своих собственных жизней. Поочередно.

Трагические нотки звучат в каждом отрывке – «моя мама не хотела меня рожать», «мыслями я здесь, в Москве, а сутью… там, в другом месте», «этот интернат… я считала его адом на земле, он им и был»… Но и смешного, и счастливого тоже немало. Жасминовый белый ковер у родного дома, алма-атинский песок, в котором утопает босая нога, хипповая юность, первый выход на сцену… Искренность на грани исповедальности и безукоризненный ритм повествования.

Наконец финал. Ставший общим местом всех юбилейных и «датских» театральных вечеров – сборный спектакль из ролей, о которых мечталось или тех, что принесли заслуженную славу и зрительскую любовь. «Гроза» Островского, «Жаворонок» Ануя, «Ревизор» Гоголя, «Отверженные» Гюго, «Вино из одуванчиков» Брэдбери… И стихи Ивана Елагина «Здесь дом стоял», в честь которого и назван премьерный спектакль. Замечательны все без исключения отрывки, в каждом ощущается кипучая актерская энергия и, увы, нерастраченный потенциал.

Спектакль «Здесь дом стоял» получился ровно таким, каким ожидаешь. С художественной точки зрения в нем никаких революций – просто нехитрые сценки и блистательная игра актеров «старой школы». Но постановка попадает в зрителя, будит в нем не только ответные воспоминания, но и размышления о том, кто мы и где сейчас.