Смерть Геракла

Смерть человека – всегда трагедия, а смерть человека неординарного, выдающегося, оставившего в истории свой след, – трагична вдвойне. Но парадоксальным образом уход из жизни четырежды главы главного государственного банка страны Виктора Владимировича Геращенко, хотя он был из тех, о ком говорят «ушла эпоха», рождает только светлые, порой даже шутливые воспоминания.

Слом эпох в конце 1980-х – начале 1990-х гг. породил целую плеяду выдающихся государственных деятелей: Евгений Примаков, Виктор Черномырдин, Юрий Маслюков. Виктор Владимирович даже на их фоне выделялся масштабом личности и невероятным профессионализмом. Не случайно его почтительно называли Геракл. Это прозвище, наверное, известно всем, кто вообще слышал о его существовании. И Геракл – это не вольная интерпретация фамилии, а признание его способности решать задачи, которые в принципе кажутся неразрешимыми. Геращенко увлекался баскетболом и в студенческой молодости активно играл за институтскую команду. Он иногда говорил, что баскетбол во многом похож на работу финансиста. Сначала многолетняя упорная подготовка, а затем у тебя есть три секунды на принятие правильного решения.

В Центральном банке у него было еще одно, менее известное, прозвище – Многоборец, как признание уникальной многогранности его дарований. Говорят, нельзя войти в одну реку дважды. Но Гераклу удалось не два, а целых четыре раза занять кабинет председателя на Неглинной, 12.

Каждый раз, когда нужно было спасать финансовую систему страны, его призывали во власть. И каждый раз снимали, когда проблемы решались. Козьма Прутков как-то заметил, что специалист подобен флюсу – полнота его односторонняя. Блестяще разбираясь в экономике и финансах, Геращенко был крайне далек от политики, что во многом определило его непростую судьбу. Он не умел быть удобным и «правильным» для власти, считая, что главное – быть профессионалом. Приведу такой пример. Виктор Владимирович очень своеобразно относился к английскому языку. Он знал его свободно, обладал колоссальным словарным запасом, но произношение было, мягко говоря, далеко от идеального. Иногда ему советовали позаниматься, чтобы его лучше понимали, на что он с усмешкой отвечал, что это проблема собеседников. И был в этом прав.

Так же он вел себя и с политиками. Он не принял Ельцина и считал его временной фигурой. Воспринимал младореформаторов малокомпетентными болтунами и даже не пытался скрывать это. Каждый раз, возвращаясь с экономических совещаний с участием Ельцина и Гайдара, он ехидно говорил: «У них там воздух особенный, они им надышатся и придумывают невесть что». Но от сотрудничества с людьми даже не близких ему взглядов никогда не отказывался. Интересы России всегда были для него на первом месте. Это далеко не всегда вызывало понимание, а порою перерастало и в неприятие.

Таким же был его отец Владимир Сергеевич Геращенко, выдающийся советский финансист, участник Потсдамской конференции. Многие годы он входил в руководство Государственного банка СССР, но не нашел общего языка с реформатором Никитой Хрущевым и покинул Госбанк. Потом многие годы преподавал в Финансовом институте, который теперь академия. Остроумием Виктор Владимирович пошел в отца, да и судьба во многом оказалась схожей.

Будучи тверд и непреклонен в отстаивании профессиональных позиций, он был исключительно корректен в общении с друзьями и коллегами. Я искренне благодарен ему за часы общения и рассказы об удивительном мире финансов. Надо было записывать их, как и его потрясающие афоризмы. «Запомните главное: есть закуска – пьем водку; нет закуски – пьем виски» – эту его фразу часто потом цитировали в Центробанке.

Еще один замечательный афоризм родился на деловом завтраке с участием директора-распорядителя Международного валютного фонда Мишеля Камдессю. Мероприятие проходило в Банке России в восемь часов утра. Геракл налил Камдессю рюмку водки. Тот стал отказываться, ссылаясь на ранний час. «В России под горячее не пьют только нищие», – парировал Геракл. Потрясенный Камдессю немедленно выпил, а цитата ушла в народ.

Но при этом он был настоящим интеллектуалом, исключительно много читал. В свободное время, которого всегда было немного, любил смотреть кино. Старался, по возможности, быть в курсе всех основных премьер. Особенно интересовался французским кинематографом. Приезжая в зарубежные командировки, всегда старался посмотреть какое-то артхаусное кино, которое в СССР не увидишь. Все руководство загранбанка, проклиная зря потраченные деньги и время, ходило вместе с ним и потом лицемерно выражало крайнюю заинтересованность просмотренным шедевром.

Что-то осталось в записях, а что-то, увы, забылось. Я хочу верить, что воспоминания о Викторе Владимировиче останутся надолго. Может быть, даже на Неглинной, 12, появится мемориальная табличка. Вечная память великому профессионалу и замечательному человеку. Напоследок хочется вспомнить еще один его афоризм: «Говорят, есть рай». И если рай действительно есть, то его место там.