До чего может довести лингвистический национализм

Спикер Государственной думы Вячеслав Володин прогулялся по Саратову и был возмущен иностранными словами из меню заграничной ресторанной компании на билборде. Необходимо, чтобы все слова на рекламных вывесках были русские, заявил он: «Для самоидентификации, самоидентичности». И посетовал: «Так страну можно потерять». Мэр Саратова Михаил Исаев подхватил: «И котлета в хлебе, а не бургер».

Можно понять спикера (ой, простите, это слово необходимо из русского языка вычеркнуть как неродное; можно оставить «председатель», но еще лучше употреблять исконно русское «голова»). Враги подрывают нашу самоидентичность не только снаружи противными нам демонстрациями свобод и прав человека, высоким уровнем развития экономики и жизненных стандартов, но и изнутри, через ползучую иностранификацию русского языка. Хотя бы на своей земле мы должны воспрепятствовать этим процессам, даже если многое в нашем укладе придется изменить. Так, Россия уже не сможет быть федерацией, ибо это слово происходит от латинского, да к тому же еще и древнего, т. е. устаревшего, foederatio (объединение, союз). От конституции (от латинского constituere – «устанавливать») тоже придется отказаться.

Но голова Госдумы совершенно верно следует в русле нашего президента, который на заседании совета по русскому языку заявил, что «агрессивные националисты» и «пещерные русофобы» пытаются «искусственно, грубо, подчас абсолютно бесцеремонно сократить пространство русского языка в мире». (Кстати, слово «президент» тоже придется заменить; встанет непростой вопрос – на что; можно на «царь», но царя все-таки не избирают; наверное, подойдет более нейтральное «правитель»; впрочем, если откажемся от конституции, то сойдет и царь.)

Так что после лингвистическо-патриотической эскапады (черт, в последнем словосочетании у меня три нерусских слова из трех) головы Госдумы «чикен макнаггетс» придется переименовать. «Макдональдс», в чье меню по недомыслию было включено такое языкосломательное название, может утешаться тем, что ему самому переименование не грозит, – все-таки имена в разных языках пока сохраняются оригинальные. А вот сеть ресторанов «Бургер кинг», мимо одного из которых, как видно на фотографии, проходил Володин, переделать на отечественный манер все-таки придется – например, «Хлебо-котлетный царь» («король» не подойдет, потому что это слово происходит от имени француза Карла Великого).

Непросто будет и в бытовом обиходе. Скажем, сядет голова Госдумы за компьютер – а это уже и не компьютер никакой, а, скажем, ЭВМ, сиречь электронно-вычислительная машина (хотя стоп: со словами «электронный» и «машина» у нас тоже этимологическая проблема). Или возьмет в руку смартфон – да и отбросит, обжегшись ядовитой смесью английского (smart – «умный») и греческого (phone – «звук»).

А вообще, надо не только защищать русский язык от тлетворного иностранного влияния, но и продвигать его на международной арене. Подарили же мы миру bistro, sputnik и perestroika. Правда, в этих областях таких лингвистических достижений нам уже не повторить, потому что в первом случае понадобился бы зарубежный поход нашей армии, во втором – прорыв в космосе, а у нас скорее наблюдается обвал, а в третьем нужны кардинальные преобразования, но их ждать – что у моря погоды. Что еще исключительного мы можем предложить миру? Разве только krysha (вошло в английское судопроизводство после процесса Бориса Березовского и Романа Абрамовича в Лондоне) и siloviki (так западные СМИ иногда передают наш национальный колорит).

Когда я учился на филологическом факультете МГУ (кстати, «университет» тоже придется заменить), профессор языкознания нам рассказывал, до чего может довести лингвистический национализм. Например, в сербско-хорватском языке пытались слово «галстук» заменить на «околовратный допуповник». Так что когда голова Госдумы соберется на службу и наденет костюм (нет, тоже нельзя; а что тогда – зипун? кафтан?), от ворота до пупа придется поместить что-то самоидентификационное.