Дела о коррупции реже доходят до суда

Генпрокуратура направила в Госдуму отчет о результатах, достигнутых в деле борьбы с коррупцией. Как следует из письма за подписью первого заместителя генпрокурора Александра Буксмана (есть у «Ведомостей»), в 2011 г. прокуроры выявили 312 330 нарушений закона – почти на 40% больше, чем в 2010 г.

Такой резкий рост в Генпрокуратуре объясняют комплексными проверками деклараций чиновников, которые проводились по поручению президента. Но «стабильная динамика» роста числа правонарушений фиксировалась и в других сферах, подверженных коррупционным рискам, говорится в отчете: нарушений при использовании госимущества выявлено больше на 21%, при размещении госзаказов – на 16%.

Уголовных дел, возбужденных по следам этих нарушений, стало больше всего на 8%. А что касается привлечения коррупционеров к уголовной ответственности, то число лиц, дела которых переданы в суд, сократилось на 4%. В 2011 г. прокуроры получили от правоохранительных органов для утверждения обвинительного заключения 11 921 уголовное дело коррупционной направленности, а годом ранее их было 12 317; примерно каждое десятое было возвращено на доработку.

Судя по статистике, основная активность прокуроров вылилась в привнесение протестов (их число выросло на 40%), привлечение виновных к дисциплинарной ответственности (больше на 46%) и обращение в суды с исками о признании незаконными действий чиновников и сделок, имеющих признаки коррупции (больше на 39%).

Представитель прокуратуры вчера не отвечал на звонки.

Зампред комитета Госдумы по безопасности и борьбе с коррупцией Александр Хинштейн говорит, что отчета пока не видел, но выявление нарушений, в принципе, еще не означает, что есть состав преступления. Да и в целом оценить борьбу с коррупцией в цифрах просто невозможно, утверждает депутат, правоохранителям попадаются, как правило, мелкие взяточники и стрелочники и увеличивать количество уголовных дел за их счет явно не стоит.

А кроме того, продолжает Хинштейн, коррупция порой носит латентный характер, когда те или иные факторы невозможно квалифицировать.

По-настоящему борьба с коррупцией и не начиналась, уверен председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов: формальная проверка сведений о доходах чиновников в принципе не могла привести к возбуждению уголовных дел. Административная ответственность и выводы по служебной линии – максимум, что грозит чиновникам, пойманным на вранье в декларациях. Чтобы доказать, что за враньем стоит преступление, требуется кропотливая и системная работа, но этот процесс бюрократией всячески тормозится и блокируется. Поэтому у нас практически не возбуждается уголовных дел против серьезных коррупционеров – попадаются иногда заместители глав районов или губернаторов, но по другим причинам и это единичные случаи, заключает Кабанов.

Сокращение количества дел о коррупционных преступлениях отмечается не впервые. В 2010 г., отчитывался Юрий Чайка в прошлом году перед Советом Федерации, на 9,6% стало меньше уголовных дел по обвинению должностных лиц органов государственной власти и органов местного самоуправления, на 1,4% – по обвинению глав муниципальных образований и местных администраций.

Номенклатура не хочет сдавать своих, но в такой ситуации население не поверит, что власти занялись коррупцией всерьез, считает политолог Игорь Бунин. Для успешной борьбы с ней мало одних юридических решений, должна быть проявлена политическая воля – согласие на то, чтобы принести в жертву кого-то из своих, на уголовные процессы над влиятельными персонами, уверен он.